Лев Андреев - Янгель: Уроки и наследие
Как вскоре станет ясным, запустился маршевый двигатель второй ступени. Своим факелом он прожег днище и разрушил бак окислителя, а затем и бак горючего первой ступени, что и привело к разрушению всей конструкции ракеты.
В результате при работающем двигателе второй ступени произошло соединение и интенсивное взрывообразное возгорание в общей сложности более 120 тонн компонентов топлива. При этом запускались пороховые двигатели разделения ступеней, взрывались воздушные баллоны системы наддува баков. Возникший в результате грандиозный пожар, сопровождавшийся зловещим фейерверком, превратил стартовую позицию в огнедышащий ад. От центра старта с огромной скоростью распространялись концентрические волны огненного смерча, уничтожая все попадавшееся на пути. Взрывное догорание, принявшее лавинообразный характер, продолжалось немногим более двадцати (одно лишь перечисление объектов старта, охваченных пожаром, занимает больше времени) секунд и распространилось на 100–120 метров от старта.
Пожар после выгорания компонентов топлива продолжался еще два часа. Происходило догорание агрегатов и сооружений, их оборудования и кабельных коммуникаций — всего, что могло гореть. Расплавились и сгорели баки ракеты, и лишь относительно хорошо сохранились двигатели ступеней, изготовленные из специальных жаропрочных сталей и рассчитанные на высокие температуры.
Однако вернемся к воспоминаниям К.Е. Хачатуряна:
"Спустившись в бункер, застал всегда спокойного А.С. Матренина в несколько возбужденном состоянии, которое Александр Сергеевич объяснил тем, что на него оказывает сильное давление Р.Г. Григорьянц и все время торопит. Продолжая разговор, зашли в курительное помещение, закурили. Я стал его успокаивать, говоря какие-то банальные истины. И вдруг в этот момент послышались непонятные хаотические сильные звуки от взрывов.
Мы с А.С. Матрениным вбежали в пультовую комнату, там находились в это время оператор пульта подготовки и пуска старший лейтенант В.Н. Таран, инженеры нашего конструкторского бюро, в обязанность которых входил контроль за ходом предстартового набора схемы. Вид у них был ужасный: совершенно бледные, с широко раскрытыми обезумевшими глазами. Я кинулся к перископу и увидел, как на стартовом столе в огне горит наша ракета. Этот жуткий пожар сопровождался взрывами тормозных пороховых двигателей и шаровых баллонов высокого давления.
В это время в бункер забежало несколько обгоревших человек. Мы быстро сняли с них остатки бывшей одежды, а одного даже пришлось раздеть полностью и так, в костюме Адама, уложить на пол в курительной комнате. Вслед за ними забежал генерал-майор инженерно-технической службы А.Г. Мрыкин, бывший первым заместителем начальника Главного управления ракетного вооружения Министерства обороны и одновременно заместителем председателя Государственной комиссии по испытаниям ракеты, и категорически приказал находившемуся поблизости солдату закрыть и задраить массивную входную дверь в бункер. Солдат стал выполнять приказ генерала. Услышав об этом, бывший в воинском звании подполковника А.С. Матренин подошел к солдату и потребовал открыть дверь и впускать в бункер всех. А на возмущение генерала очень спокойно, но твердо заявил:
— Товарищ генерал! Я являюсь ответственным за бункер, и здесь будут выполняться только мои приказы.
Генерал только лишь что-то пробурчал в ответ."
Инженер И.В. Коваль находился в той части бункера, где размещались пультовые средства управления системой измерений.
— Я почувствовал какое-то сейсмическое воздействие на организм, — продолжает он свой рассказ, — как при землетрясении. Невольно подумал — что-то неладное. Подошел к перископу. Посмотрел, а там сплошное ярко-оранжевое море огня. Первая мысль — ракета взлетела и упала на бункер. Эти эмоции видимо были вызваны тем, что перископ сильно приблизил старт за счет большого увеличения. И за ней мгновенно вторая: неужели больше не увижу своего сына Юру, который родился всего три недели тому назад, перед отлетом на полигон. И тут же следом осенила третья мысль, вызванная, видимо, инстинктом самосохранения: нет, наверное, спасусь. Для этого откину ручки перископа, подтянусь на них и удержусь таким образом в висячем положении с надетым противогазом. А компоненты топлива пусть заливают бункер, они до меня не достанут. Конечно из всего, что пришло в голову в этот момент, эта мысль была самая глупая. Ведь я совершенно забыл, что компоненты топлива самовоспламеняющиеся. Но, что было — то было. Так сработала моя психология в экстремальной ситуации.
В это время по громкой связи в бункере прозвучала первая команда А.С. Матренина:
— Всем отойти от пультов и перейти через кабельные аппарели в помещение телеметрии.
Бункер начал заполняться серым едким дымом и гарью. Дышать стало тяжело.
Раздается вторая команда А.С. Матренина:
— Всем одеть противогазы.
Выполнив приказание, почувствовал облегчение, ощутив даже какой-то сладкий привкус на губах. Помня, что за мной числится и второй противогаз, взял его на перевес.
Наконец, раздалась последняя команда:
— Всем покинуть бункер.
Первыми вынесли пострадавших и усадили в санитарную машину, которая увезла их в госпиталь. Я поднялся на поверхность в противогазе, забыв при этом одеть фуражку и плащ…
По установившейся традиции, начиная с ракеты Р-12, киностудия Министерства обороны проводила киносъемки всех огневых стендовых испытаний ракет в подмосковном Загорске в НИИ-229 и запуски первых ракет. Были засняты на пленку и стендовые испытания обеих ступеней и предусмотрены съемки первого пуска ракеты Р-16. Им-то и уготовила судьба запечатлеть страшную картину и масштабы происшедшего на старте.
В тот роковой день операторы студии Министерства обороны расставили аппаратуру для проведения киносъемки с трех позиций, и задолго до момента пуска все было готово к работе. Когда случился несанкционированный запуск двигателя второй ступени, руководитель съемочной группы дал команду на включение дистанционной киноаппаратуры. Это и позволило зафиксировать многие важные моменты случившегося.
Компоненты топлива, выплеснувшиеся из баков, облили стоявших вблизи испытателей. Огонь мгновенно пожирал людей. Ядовитые пары отравляли насмерть. В кадрах кинохроники отчетливо видно, как горела ракета, установщик, как пытались испытатели укрыться и спастись в аппаратурной будке установщика, тоже объятой пламенем, как обезумевшие люди, оказавшиеся на площадках обслуживания, не видя иного выхода, прыгали прямо в огонь, вспыхивая, как свечи. Спасаясь, люди пытались убежать от горящей ракеты, но огромная температура на довольно значительном удалении от эпицентра пожара вызывала возгорание одежды, и многие из них, как огненные живые факелы, сгорали полностью, не успев сделать и нескольких шагов, увязнув в расплавленном битуме.
