Борис Соколов - Михаил Тухачевский: жизнь и смерть «красного маршала»
Погибло и большинство родных и близких Тухачевского, арестованных вслед за ним. Третью жену, Нину Евгеньевну Гриневич, сначала заключили в лагерь, а в июле 1941 года расстреляли вместе с женами Уборевича и Гамарника. Мать маршала Мавра Петровна не отреклась от сына и умерла в лагере. Погибли в заключении все остававшиеся к 37-му году в живых братья Михаила Николаевича и сестра Софья. Другие сестры — Ольга, Елизавета и Мария — дожили до реабилитации в 57-м сестры. Уцелели обе дочери — Светланы. Выжила и Юлия Кузьмина, освобожденная из лагеря 8 мая 1945-го — в день победы…
Михаилу Николаевичу Тухачевскому не довелось участвовать в той грянувшей 1 сентября 1939 года большой войне, к которой он готовился сам и готовил Красную Армию. Работы Тухачевского по военной теории и истории, хотя и были переизданы после его реабилитации (а некоторые впервые увидели свет только в самые последние годы), во многом неизбежно устарели и в общем-то довольно основательно забыты. В современной военной науке ссылаются на них редко.
Проведенные Тухачевским успешные операции против Колчака и Деникина давно уже не изучают в академиях, да и при жизни маршала им уделялось не так уж много внимания. Слишком очевидно было, что в будущей мировой войне масштабы и условия боевых действий будут другими. Крупнейшее же в своей жизни Варшавское сражение Михаил Николаевич проиграл по всем статьям. Что же и сегодня привлекает наше внимание к Тухачевскому? Периодически возобновляющиеся споры, был ли в действительности он заговорщиком? Да, конечно. В деле о «военно-фашистском заговоре», как и в жизни Тухачевского, остается еще немало загадок и тайн; и книга, которую вы прочитали, отнюдь не претендует на то, чтобы все из них разрешить и раскрыть раз и навсегда. Но главное, чем интересен Тухачевский и через шестьдесят лет после смерти, думаю, всё-таки заключается в другом — в его блестящей военной карьере. Михаил Николаевич теперь уже навеки остался самым молодым из советских маршалов. И то, что карьера была оборвана на взлете, резко и жестоко, придало ей трагический отсвет и некую абсолютную завершенность — почти одновременно с ней закончилась и земная жизнь маршала.
Мог ли Тухачевский сам избрать иной путь? Или могла ли судьба его сложиться иначе по воле случая? Скажем, если бы не удался его побег из Ингольштадтской крепости и ему пришлось бы пробыть в немецком плену гораздо дольше — вплоть до Октябрьской революции в России и окончания первой мировой войны. Тогда, несмотря на прежнюю дружбу с большевиком Кулябко, у Михаила Николаевича было бы довольно много шансов оказаться в белой армии. Скорее всего, у Деникина (до Колчака было слишком далеко). Особенно если бы Тухачевский вернулся в Россию в период успехов белых, скажем, летом 18-го. Общий ход гражданской войны его пребывание в той же Добровольческой армии, разумеется, не изменило бы, но до генерала Тухачевский наверняка бы дослужился. Напомню, что колчаковский наштаверх, то есть фактически командующий всей армией, Лебедев был не старше Михаила Николаевича. Дальше, очевидно, было бы прозябание в эмиграции в качестве одного из сотен свежеиспеченных белых генералов. Тогда Тухачевского помнили бы только историки гражданской войны, но путь во всемирную историю ему был бы заказан. А так он — один из виднейших руководителей самой многочисленной и вооруженной армии мира, которого с готовностью принимали высшие военные руководители и в Париже, и в Лондоне, и в Берлине. И даже процесс и казнь сыграли на то, чтобы обессмертить имя Тухачевского. И сразу после процесса, и в период реабилитации во всем мире на разных языках появлялись статьи и книги о Тухачевском. Сначала в нем видели несостоявшегося советского Бонапарта, проигравшего решающую схватку со Сталиным; потом, когда стало ясно, что никакого заговора не было, — безвинную жертву сталинского террора и несостоявшуюся альтернативу руководству Красной Армии в Великой Отечественной войне, но в любом случае — фигуру неординарную, действительно мирового значения.
Был и еще один вариант судьбы. Тухачевский мог остаться в Германии, или сразу после освобождения из плена, или вновь оказавшись здесь после отступления из России белых армий. Мог жениться на немке, поступить на службу в рейхсвер, сделать там карьеру, достичь генеральского чина. Скажете, фантастика? А между тем, с одним из наших соотечественников, как кажется, именно так и случилось.
В боевом расписании на 21 июня 1941 года изготовившейся к вторжению в Россию немецкой группы армий «Центр» я нашел командира 31-й пехотной дивизии 12-го армейского корпуса — генерал-майора с «исконно немецкой» фамилией Калмыков. Дивизия эта наступала севернее Бреста, и ее артиллерия обстреливала легендарную Брестскую крепость. Больше я ничего не знаю о генерале Калмыкове. Не знаю даже его имени или инициалов. Не знаю его дальнейшей судьбы. 31-я пехотная дивизия была уничтожена в Белоруссии в июле 1944 года, когда Красная Армия проводила знаменитую операцию против группы армий «Центр» под кодовым названием «Багратион». Но фамилия Калмыкова не встречалась мне в списках убитых или попавших в советский плен германских генералов. Вероятно тогда, в 44-м, он уже не командовал 31-й дивизией. Возможно, Калмыков стал командиром или начальником штаба корпуса (армией-то он точно не командовал) или перешел на службу в штаб так называемых «Восточных войск», которому подчинялись власовцы и другие формирования из бывших советских граждан. А может, просто умер уже после начала советско-германской войны от какой-нибудь болезни…
Полагаю, что у Калмыкова или мать, или жена были немки. Иначе необъяснимо, как эмигранту из России удалось поступить в рейхсвер, где было всего 4 тысячи офицеров, тогда как после окончания первой мировой войны без работы оказались сотни тысяч офицеров кайзеровской армии. А Калмыков непременно должен был служить в рейхсвере. Ведь не мог же человек, пришедший в гитлеровский вермахт со стороны, да к тому же иностранец, к 41-му году дорасти уже до генерал-майора!
Очевидно, и для Тухачевского, служи он в германской или любой другой иноземной армии, например во французской (тогда, скорее всего, был шанс вторично очутиться в немецком плену), пределом карьеры было бы командование дивизией или корпусом. Но это был явно не тот уровень, к которому стремился честолюбивый гвардейский подпоручик. И такой исход Михаил Николаевич, думаю, почел бы для себя величайшим несчастьем. Не говоря уж о том, что Тухачевский был русским патриотом и к Германии, где ему пришлось страдать в плену, теплых чувств не питал. Поэтому при любой линии судьбы невозможно представить Михаила Николаевича, во главе германской дивизии идущего к берегу Буга, чтобы через несколько часов завоевателем вступить на землю родины. Хотя, если бы какой-нибудь из перечисленных вариантов всё же осуществился, Тухачевский хоть и не стал бы маршалом, но прожил бы значительно дольше…
