Лео Яковлев - Товарищ Сталин: роман с охранительными ведомствами Его Императорского Величества
Путеводной звездой в нашем путешествии по дореволюционному прошлому вождя народов будут документы, опубликованные в книге современного историка Александра Островского «Кто стоял за спиной Сталина» с подзаголовком на обложке «Тайны революционного подполья» (Санкт-Петербург: Издательский дом «Нева»; Москва, издательство ОЛМА-ПРЕСС, 2003).
Это удивительная многосторонняя книга!
Одна ее сторона отражает героические попытки ее автора отстоять упомянутый пятый бастион совкового патриотизма и с архивными и иными документами в руках доказать, что у молодого Сталина никаких порочащих его взаимоотношений с царскими охранительными учреждениями не было.
Вторая ее сторона состоит в том, что эта книга действительно и независимо от целей ее автора является уникальным собранием разного рода свидетельств, позволяющих восстановить многие события дореволюционной жизни Сталина в их фактической последовательности.
Третья ее сторона и главная особенность в том, что почти все материалы, в которых автор этой книги видит убедительные доказательства отстаиваемой им версии джентльменского поведения молодого вождя, при более пристальном их рассмотрении, увы, свидетельствуют об обратном: играл бывший семинарист с полицией свои тайные игры, в чем убедится каждый, кто внимательно и непредвзято их рассмотрит.
Именно это, почти не выходя за рамки книги А. Островского, мы попытаемся сделать в следующих главах данного романа, расчленив дореволюционную жизнь товарища Сталина на серию эпизодов. Итак, расчлененка начинается. Однако перед этим – лирическое интермеццо в две-три странички.
Глава V. Тысяча девятьсот третий год. Лирическое интермеццо
Я всё жду чего-то, как будто над нами должен обвалиться дом.
А. Чехов. Вишневый сад Не раздобыть надежной славы, Покуда кровь не пролилась.
Б. Окуджава
Отшумел 1902 год, когда товарищу Сосо впервые в его удалой жизни посчастливилось практически лично «организовать» кровопролитие, подставив батумских рабочих под солдатские пули. Конечно, батумская кровь по своему количеству и качеству несопоставима с потоками этой субстанции, ожидавшими осчастливленную им часть человечества в будущем, но лиха беда начало. Теперь уже никто в бандитско-революционных кругах не скажет, что он вместо ожидаемого кровопролития чижика съел. В то же время отвечать за свои зверства по полной в его планы не входило. Когда убивали людей, имевших свои семьи, своих близких, товарищ Сосо спрятался так глубоко, что мог после ареста в 1903 году взывать из темниц к милосердию власть предержащих, сначала притворяясь больным, потом – как единственный сын у своей одинокой и больной матери.
Ну вот, товарищ Сосо сидит в тюрьме, готовясь к отбытию в административную ссылку, а я, спустя сто шесть лет – осенью 2009 года – сижу за столом и листаю толстую книгу под названием «Доклады по делам, назначенным к слушанию Тифлисской Городской Думы, 1903 г.» (Тифлис, Электропечатня Грузинского Издательского товарищества. Большая Ванская ул., 1903) и перед моими глазами течет повседневная жизнь большого интернационального города – одного из самых любимых мной городов на Земле. Мелькают милые топонимы, звучащие для меня как музыка: Дидубе, Ортачалы, Авлабар, Вери, Майдан… Кто-то просит землю под застройку, кто-то жалуется на соседей, нарушающих прочность дома и т.д., и т.п. Тифлисская Управа озабочена необходимостью отвода земли в Навтлуги для кладбища военного госпиталя и Михайловской больницы и предлагает выделить для этой цели территорию в таких пропорциях:
– под православное кладбище – 15 десятин;
– под армяно-григорианское – 17 десятин;
– под католическое – 6 десятин;
– под лютеранское – 6 десятин;
– под магометанское шиитское – 2 десятины;
– под магометанское суннитское – 2 десятины;
– под еврейское – 1 десятину;
– под молоканское – 1 десятину.
Так что и мертвые не обойдены заботой живых. Пройдет несколько лет после этого решения Управы, и 7 августа 1909 года из тифлисского ночлежного дома в Михайловскую больницу будет доставлен Бесо Джугашвили, который через пять дней – 12 августа – умрет в ее стенах от цирроза печени, как и положено запойному пьянице-сапожнику. Похоронят его на тех самых пятнадцати православных десятинах кладбища, выделенных управой для Михайловской городской больницы, но точно указать место захоронения не смог даже его собутыльник – сапожник Егор Незадзе – последний, кто видел его живым. Так неблагодарное человечество лишилось возможности поклониться могиле отца нашего гения всех времен и народов. Впрочем, самого гения судьба его отца никогда не интересовала. У него были другие заботы – он ковал наше с вами счастье в горниле революций.
Сам я на этом кладбище не был, но когда грузины говорят о своих покойниках, я вспоминаю Сабурталинское кладбище в Тбилиси, где похоронены близкие моей жены. Помню, что оно оставляет светлое впечатление – в этом уголке Земли нет тревог. Там живут удовлетворение прожитым и вера в будущие встречи. На темных камнях светлые очертания лиц. Богатые и бедные могилы соседствуют в мире. Душу обволакивает грустное веселье. Вспоминаются даже грузинское кладбищенские анекдоты, вроде того: стоит перед добротным памятником задумавшийся грузин.
– О чем задумался, дорогой? – спрашивает его подошедший родственник покойного.
– Как же так: вот здесь – годы жизни уважаемого Котэ – «1920-1999», а тут написано: «Прожил шесть лет»?
– Понимаешь, дорогой, наш уважаемый Котэ считал временем своей жизни только те шесть лет, когда он заведовал продуктовой базой!
Жаль, что я сам не планирую своей могилы на Земле: мой прах должен быть развеян в указанных мною местах, но если бы мне ставили памятник, я бы по примеру уважаемого Котэ попросил бы указать в качестве времени моей жизни только годы, прожитые мной после падения ненавистного мне режима, установленного в моих краях товарищем Кобой и его соратниками. Вернемся, однако, в Тифлис 1903 года.
Не забыты были в нем и духовно-эстетические потребности населения: господину Исправляющему должность Тифлисского губернатора сообщают, что в местном Ремесленном училище «взрослые юноши (ученики III класса) питаются чтением Майн-Рида. Чтение не организовано. Духовные интересы юношей находятся в пренебрежении: они не только не воспитываются, но и развращаются пустотой содержания или ложными предложениями». Однако заведующий училищной библиотекой при «проверке фактов» выражает несогласие с этими замечаниями и сообщает, что с 1 сентября по 15 января было 1322 выдачи книг, «из коих лишь в 15 случаях сочинения Майн-Рида; чаще всех читаются произведения Пушкина, Тургенева, Гоголя, Лермонтова, Гончарова, Григоровича и др.
