Евгений Фрейберг - Корабли атакуют с полей
— Он сказал, что у нас только пушки и немного солдат и офицеров. Он назвал сколько, но я забыл слово.
— Может быть, полк или рота? — подсказал моряк.
— Не, — отрицательно покачал головой Родька. — Другое слово!
— Какое же другое?! Батальон?
— Во, во! Батальон! — обрадовался мальчик. — А дальше по берегу белых нет, дорога свободная.
— А где главные силы белых, не слышал?
— Дядя Петя говорил, что полки из одних офицеров стоят на реке Шешме, это километров двадцать отсюда. Там много беляков. Про берёзу я ещё не сказал, — вдруг вспомнил мальчик. — Прямо против пушек, на берегу, стоит большая берёза. Когда повернёшь к берегу, держать надо на неё, как раз к пушкам выйдешь!
— Ну и прекрасно! — весело заметил начальник отряда. — Всё ясно, Родион, иди получай свою форму! Только больше не бегай, смотри! Без разрешения никуда, понятно? Сигнал поднять, срочно! — обратился он к вахтенному: — «Флагман требует к себе начальников дивизионов канонерских лодок».
— Есть! — отозвался вахтенный. — Пошли, разведчик! Они вышли, и начальник облегчённо вздохнул. Всё-таки он оказался прав! Вера в человека не подвела. То, что рассказал мальчик о силах и расположении неприятеля, точно совпадало со сведениями, полученными от перебежчиков. Основные вражеские силы были на реке Шешме, здесь же оставлен лишь заслон. Его необходимо было уничтожить.
Военный совет
На штабном пароходе «Капитан Маматов» собрались начальники дивизионов. Высокий, жилистый Леонтьев, всегда спокойный и выдержанный, явился первым. На маленькой шлюпке, с одним матросом, подгрёб плотный и суровый начальник четвёртого дивизиона Водоватов. Это был старый матрос, решительный и храбрый. Начальник третьего дивизиона канонерских лодок, невысокий, юркий Коротков, тоже был из военных моряков.
— Товарищи! — начал командир отряда судов. — Получено интересное предложение, как нам уничтожить проклятые батареи, которые нас здесь задерживают. Вот записка, её доставил задержанный паренёк, Родион Кирсанов. Здесь ничего не написано, только небольшой чертёж. Смотрите! — Он передал начальникам бумажку. — Видите, нарисован берег и три мыса. Теперь взгляните на карту. Вот эти мысы, крестик же обозначает место, где стоят пушки. Неизвестный товарищ рабочий советует нам идти не по фарватеру, а прямо затопленными лугами. После третьего мыса повернуть к берегу и держать на большую одинокую берёзу. За ней расположены пушки. Всё это мне рассказал сам Родион, которого мы посчитали было за шпиона. Ваши соображения, товарищи!
— Насколько достоверны эти сведения? — спросил Коротков. — Чем вы докажете, что этот план рисовал рабочий, а не какой-нибудь царский полковник?! Можете поручиться, что мальчишка не подослан врагами?
— Да! — твёрдо сказал начальник отряда. — Я могу поручиться, но моё решение не обязательно для вас. Вам необходимо всё продумать, а потом уж решать. Ваше мнение, Иван Степанович! — обратился он к Водоватову, старшему из начальников дивизионов.
— Пойдём полями, какая разница! Мы и так превратились из морских волков в речных крыс. Я на всё согласен, только бы турнуть беляков, чтобы у них пятки засверкали!
— А ежели эта ловушка подстроена белыми, тогда что? — сказал Коротков. — Угробим только корабли без всякого толку.
— То есть как — угробим? — возразил Водоватов. — На фарватере, где у них всё пристреляно, не угробили, а на чистом плёсе можно будет маневрировать, а это большое дело! Ты, товарищ Коротков, что-то чересчур страхуешься! Ловушки бояться нечего, надо идти, как показано в записке. Её послал рабочий, для меня это ясно, а не написал он ничего, чтобы не подвести мальчишку. Пусть товарищ Леонтьев скажет, как он думает.
Все повернулись к командиру канонерской лодки «Волгарь-доброволец», который невозмутимо сосал огромную «козью ножку».
— По моим сведениям, товарищи, — сказал он, — сегодня к ночи должны подойти передовые части двадцать восьмой дивизии. Они, конечно, не будут здесь задерживаться и пойдут дальше. Нам тоже надо будет ударить по белякам. Неизвестный товарищ правильно советует идти лугами, чтобы нагрянуть на них неожиданно. Выйдем на рассвете. Я хотя и речник, но готов быть и полевиком. Я за поход полями!
— Всё ясно! — заключил начальник отряда. — Выход в три ноль-ноль. Съёмка по сигналу ратьером[4] с «Вани-коммуниста».
— Ну, вот и решили! Теперь не плохо было бы и чайку попить! — заметил Водоватов, смотря на начальника отряда.
— Конечно, не плохо, — поддержал его Леонтьев, — но вот беда, кок на берегу, а тут одни командиры! Выходит, что некому и чайник вскипятить!
— Это, братцы, дело не наше. Раз нас позвал к себе флагман, он и должен позаботиться! Верно я говорю? — повернулся Водоватов к начальнику отряда.
— Конечно, верно, беда лишь в том, что, кроме воблы, к чаю нет ничего! Если товарищи командиры не будут возражать против чёрных сухарей, тогда порядок — чай состоится!
Он вышел из каюты и очень скоро вернулся с большим чайником.
— Братва над нами сжалилась и уступила чайник. Только что вскипятили, сказал он, вытаскивая из-под койки мешок с сухарями и несколько сухих рыбок.
— О, «карие глазки»! — весело заметил Водоватов. Он взял одну рыбу за хвост и стал сильно бить её о край стола. — Прогоним здесь беляков, пойдём на Волгу, там стерлядей похарчим!
— А ловить на что будешь? — с усмешкой спросил Леонтьев. — На якорьки, которые у тебя на ленточках?!
— А беляки на что? — в свою очередь удивился Водоватов. — Не видел разве, сколько рыбы всплывало, когда они по нас палили! Это, брат, вернее любого крючка!
— До Волги ещё далеко, а пока давайте поднажмём на воблу, — посоветовал начальник отряда. — Вобла прекрасно заменяет сахар. Прошу угощаться!
Недолго сидели командиры за чаем. Надо было готовиться к походу.
Корабли атакуют с полей
А вечером маленькая деревушка наполнилась шумом и стуком колёс, тарахтением тачанок, на которых были установлены пулемёты, бряцаньем оружия и весёлыми голосами красноармейцев. Подошли долгожданные части Второй Красной Армии. Бойцы с удивлением поглядывали на лихих военных моряков, обвешанных пулемётными лентами и гранатами, на боевые пароходы, на которых высоко к небу задрали свои узкие горла длинные морские орудия.
Общее наступление на Камские Полянки было назначено на раннее утро, чуть начнёт светать.
В полной темноте на флагманском судне «Ваня-коммунист» замелькал огонёк ратьера. «Всем вооружённым судам сняться с якорей и следовать за мной», семафорил флагман, приказ быстро облетел все корабли. Послышались резкие трели боцманских дудок, по трапам и палубам затопали сотни ног. Глухо зарокотали шпили и лебёдки, поднимая якоря. Звякнули звонки машинных телеграфов, и по тёмной воде зашлёпали плицы пароходных колёс. Суда снимались с якорей и на малом ходу выстраивались в кильватерную колонну. Замелькали огоньки на «Ване-коммунисте», и суда увеличили ход, направляясь в тёмные просторы залитых полой водой лугов. В туманной дымке растворились берега, и корабли шли в полной темноте, беспрерывно измеряя глубину. Никогда ещё балтийским морякам не приходилось плавать по лугам, и поэтому все облегчённо вздохнули, когда флагманский корабль круто повернул и пошёл вдоль невидимого берега. Вновь заработал ратьер. «Идти строем уступа», передавалась команда. Чуть посветлело небо на северо-востоке, тёмной полоской наметился берег, занятый белыми. Начальник отряда стоял на мостике и всматривался в туманные контуры берега.
