Геннадий Красухин - Круглый год с литературой. Квартал первый
В 1867 году он напечатал на французском языке свои «Записки», которые были переведены и напечатаны на родине только через 140 лет.
Свой богатый архив Долгоруков завещал другу Герцена, польскому эмигранту С. Тхоржецкому. Тот, не имея средств для публикации, продал архив в 1869 году при условии обязательного их обнародования подполковнику Постникову, который, как выяснилось, был агентом Третьего отделения. Рукописи Долгорукова были привезены в Россию и поступили в архив Зимнего дворца, где их в советское время обнаружил Н.Я. Эйдельман.
Умер князь Пётр Долгоруков 18 августа 1868 года.
* * *Елена Михайловна Гальперина (родилась 8 января 1918 года) мне лично больше всего запомнилась как автор (точнее соавтор с мужем Ю.Л. Анненковым) музыкальной комедии «Севастопольский вальс» (1961).
Она окончила в 1939-м ИФЛИ им. Чернышевского. В годы войны преподавала в Башкирии в средней школе. Там в местных газетах печатала свои стихи. Со стихами выступала в госпиталях.
Вернувшись в Москву, в 1943-1944-м преподавала историю театра в Московском городском театральном училище, работала завлитчастью театра «Ромен».
С 1944 года работала в жанре музыкальной комедии. Семь музыкальных спектаклей написала в соавторстве с мужем – драматургом Юлием Лазаревичем Анненковым. Девять музыкальных комедий написала одна.
Они с мужем были неоднократными лауреатами конкурсов Министерства культуры, Союза писателей.
Хотя во всех биографиях Гальпериной, размещённых в Интернете, написано, что она всю жизнь писала стихи, ни одного её стихотворения в Сети я не нашёл.
Умерла она 24 января 1996 года.
* * *К этому писателю относятся по-разному. Были у меня когда-то студенты, которые на дух не принимали прозу Андрея Белого (псевдоним Бориса Николаевича Бугаева). Доказать, чем хороша его проза, я им не мог. Потому что, по правде, она мне тоже не слишком нравилась. Не люблю писателей-философов. Шкловский говорил, что Пильняк – тень от дыма, если Белый – дым. Но мне тень была понятней дыма.
А вот стихи его мне нравились:
Уж с год таскается за мной
Повсюду марбургский философ.
Мой ум он топит в мгле ночной
Метафизических вопросов.
Когда над восковым челом
Волос каштановая грива
Волнуется под ветерком,
Взъерошивши её, игриво
На робкий роковой вопрос
Ответствует философ этот,
Почесывая бледный нос,
Что истина, что правда… – метод.
Средь молодых, весенних чащ,
Омытый предвечерним светом,
Он, кутаясь в свой чёрный плащ,
Шагает тёмным силуэтом;
Тряхнёт плащом, как нетопырь,
Взмахнувший чёрными крылами…
Новодевичий Монастырь
Блистает ясными крестами: —
Здесь мы встречаемся… Сидим
На лавочке, вперивши взоры
В полей зазеленевший дым,
Глядим на Воробьевы горы.
«Жизнь, – шепчет он, остановясь
Средь зеленеющих могилок, —
«Метафизическая связь
Трансцендентальных предпосылок!..
Рассеется она, как дым:
Она не жизнь, а тень суждений»…
И клонится лицом своим
В лиловые кусты сирени.
Пред взором неживым меня
Охватывает трепет жуткий. —
И бьются на венках, звеня,
Фарфоровые незабудки.
Как будто из зелёных трав
Покойники, восстав крестами,
Кресты, как руки, ввысь подъяв,
Моргают жёлтыми очами.
На смерть Белого (он умер 8 января 1934 года) отозвался Мандельштам:
Голубые глаза и горячая лобная кость —
Мировая манила тебя молодящая злость.
И за то, что тебе суждена была чудная власть,
Положили тебя никогда не судить и не клясть.
На тебя надевали тиару – юрода колпак,
Бирюзовый учитель, мучитель, властитель, дурак!
Как снежок на Москве заводил кавардак гоголёк:
Непонятен-понятен, невнятен, запутан, легок…
Собиратель пространства, экзамены сдавший птенец,
Сочинитель, щеглёнок, студентик, студент, бубенец…
Конькобежец и первенец, веком гонимый взашей
Под морозную пыль образуемых вновь падежей.
Часто пишется казнь, а читается правильно – песнь,
Может быть, простота – уязвимая смертью болезнь?
Прямизна нашей речи не только пугач для детей —
Не бумажные дести, а вести спасают людей.
Как стрекозы садятся, не чуя воды, в камыши,
Налетели на мёртвого жирные карандаши.
На коленях держали для славных потомков листы,
Рисовали, просили прощенья у каждой черты.
Меж тобой и страной ледяная рождается связь —
Так лежи, молодей и лежи, бесконечно прямясь.
Да не спросят тебя молодые, грядущие те,
Каково тебе там в пустоте, в чистоте, сироте…
А родился Белый 26 октября 1880 года. Прожил 53 года.
* * *С отрывками из не совсем обычных мемуаров этой мужественной женщины читателя познакомил перестроечный «Огонёк». А необычность заключалась в том. что Евфросиния Антоновна Керсновская (родилась 8 января 1907 года) свою рукопись сопроводила удивительными рисунками, выполненными в дадаистской манере.
Рисунков было 700, а рукопись насчитывала 2200 страниц (от руки). Полностью эти мемуары опубликованы только в 2001–2002 годах.
Их семья оказалась в Бессарабии, которая в то время была частью Румынии, когда бежала от ЧК из Одессы. Однако 28 июня 1940 года СССР аннексировал Бессарабию и сразу же начал там репрессии.
Евфросиния Керсновская работала до этого на сельскохозяйственных работах. Была человеком зажиточным: работать она умела от зари до зари. Кроме того, она нередко нанимала соседей, помогавших ей трудиться в поле.
НКВД объявил её бывшей помещицей, всё отобрал и выгнал на улицу. Она устраивалась работать по частному найму: работать с людьми ей было запрещено.
Получив советский паспорт, она на выборах перечеркнула бюллетень, увидев среди кандидатов бывшую проститутку.
14 июня 1941 года её и других арестованных поместили в товарные вагоны и через месяц привезли в Нарымский край (теперь Тюменская область).
Её определили на лесоповал, где постоянно не давали выполнить норму, – заставляя голодать.
