Михаил Павловский - На островах
— Пора ему покидать корабль, — произнес полковник Виктор Матвеевич Пименов. — Жаль, если погибнет такой орел.
— Ну, этот никогда не расстанется со своим кораблем, — заметил кто-то.
В этот момент меня вызвали к телефону. У аппарата был генерал Елисеев. Я подробно доложил ему обстановку на острове. Когда вернулся, самолетов в воздухе уже не было. И на море было спокойно, только у берега стлался дым. Там догорал выброшенный на камни сторожевик. Корабля Финочко не было видно. Я обежал глазами горизонт и обратился к Ключникову:
— А куда девался Финочко?
— Туда, откуда уже не возвращаются, — ответил он.
С рубежа на рубеж
Вслед за Виртсу пал остров Вормси, отделенный от материка нешироким проливом Вооси-Курк. Гарнизон его состоял из двух неполных рот с двумя 45-мм и одной 76-мм пушками.
На рассвете 7 сентября на шюцкоровских катерах, шлюпках и шаландах противник начал высаживать десанты сразу в трех местах. Подразделения, расположенные в восточной части острова, вступили в бой. В районе бухты Свибю они отбили попытку гитлеровцев зацепиться за берег, потопили четыре шаланды. Остальные отошли к острову Хостхольм.
Десантная группа, вошедшая в бухту Нарбю, при поддержке артиллерии с материка сумела потеснить оборонявшееся там наше подразделение. Немцы, высаженные с катеров у Кероли, быстро начали продвигаться ей навстречу.
Гарнизон острова оказался в трудном положении.
Комендант Северного укрепленного сектора полковник Константинов послал на Вормси подкрепление. Прибывшая рота ударила во фланг керолийской группе немцев, но желаемого результата не добилась. Еще четыре раза ходили бойцы в атаки. Однако сбросить десант в море так и не удалось. Через пролив Вооси-Курк противник переправлял на остров свежие силы. Рота отошла к маяку.
Бои на Вормси длились почти трое суток.
Из Северного укрепленного сектора 10 сентября вечером пришла телеграмма. В ней содержалась просьба о высылке в распоряжение штаба СУС одного батальона с острова Саарема.
А утром 11 сентября стало известно, что противник уже овладел островом. До последнего сражались на нем бойцы во главе с командиром роты Соловьевым. На катере ушло лишь двадцать пять человек.
Такая же судьба постигла и маленький остров Кессулайд, расположенный в проливе между Муху и материком. Его гарнизон — двадцать пять бойцов во главе с мичманом Н. Федосовым — перебрался на соседний совершенно голый крохотный островок, а оттуда — на Муху.
Пути на материк были отрезаны.
Захватив Кессулайд, противник начал стягивать туда штурмовые подразделения. Генерал Елисеев усилил оборону Муху двумя минометными батареями.
Через день между нами и гитлеровцами разыгралась артиллерийская дуэль. Длилась она почти двое суток. Орудия умолкали лишь с наступлением темноты, но с началом нового дня стрельба возобновлялась. Мы били по войскам и плавсредствам противника на Кессулайде, фашисты яростно обрабатывали наши позиции на побережье острова Муху и город Куйвасту.
Утром 14 сентября враг бросил в бой бомбардировочную авиацию. Под ее прикрытием на Муху двинулся передовой десантный отряд фашистов. Около четырехсот катеров, мотоботов, самоходных барж и шлюпок стало приближаться к восточному побережью острова. В 7 часов 20 минут противник начал высаживаться севернее поста № 12 пристани Куйвасту. Защитники острова сосредоточили огонь по этому участку. Десант немцев понес большие потери.
Последовала короткая передышка. Но затем на защитников Муху вновь обрушились тысячи снарядов и бомб. Через пролив устремились новые группы десантников.
На этот раз им удалось зацепиться за берег еще на одном участке, который защищало подразделение старшего лейтенанта Ивана Шевцова. Пехотинцы неоднократно сходились с противником врукопашную и все же вынуждены были оставить свои позиции.
Вводя в бой свежие силы, гитлеровцы стали расширять плацдарм. К полудню натиск врага усилился, создалась угроза прорыва неприятеля к Ориссарской дамбе. Выйди противник в тот момент к проливу Вяйке-Вяйн — войска восточной части обороны архипелага оказались бы рассеченными надвое и попали бы в катастрофическое положение. Чтобы избежать этого, требовались срочные и решительные действия. После недолгого раздумья полковник Ключников приказал большинству батарей перенести огонь на противника, рвавшегося к дамбе.
Темп стрельбы нарастал с каждой секундой, и мы, находясь на КП, расположенном в полутора километрах северо-западнее Куйвасту, ждали, что вот-вот наступление врага захлебнется. Но прошло полчаса, а перемен к лучшему не было. Даже Ключников — человек очень выдержанный, хладнокровный — и тот начал нервничать. Резервами он никакими не располагал и все надежды возлагал на артиллеристов.
Батарейцы старались.
Зенитки, расположенные ближе всех к месту боя, почти в упор расстреливали цепи фашистов. Но огонь они вели как-то неровно, с большими паузами. Потом выяснилось, что зенитная батарея вынуждена была часто менять позиции. Огонь двух полевых батарей 39-го артиллерийского полка, расположенных километрах в пятнадцати северо-восточнее дамбы, хотя и отличался большой плотностью, но не причинял неприятелю большого урона. Только после того как в районе боя побывал связной из штаба, стало ясно, почему так происходит. Стрельба из орудий, спрятанных в лесу, плохо корректировалась.
Ключников распорядился немедленно вынести наблюдательный пункт ближе к побережью. Корректировщики облюбовали колокольню какой-то кирхи. С нее как на ладони просматривалась вся местность, на которой протекал бой. Первые же залпы накрыли передовые цепи противника. Гитлеровцы залегли, переждали и вновь устремились в атаку. Артиллеристы снова прижали их к земле.
— Теперь дело пойдет веселее, — оживился Ключников. — Сейчас попробуем подбавить огонька.
Связавшись с батареей Букоткина, полковник попросил старшего лейтенанта подсобить защитникам Муху. На мыс Кюбассар сообщили координаты, и орудия заговорили. Северо-западнее Куйвасту застонала земля.
Противник оттянулся ближе к побережью. Окопался. Вызвал авиацию. Над лесом, где стояли наши полевые батареи, повисли «юнкерсы». Они же нанесли удар по колокольне, где располагались наши корректировщики. Кирха запылала. Немцы вновь пошли в наступление, однако и на этот раз откатились, понеся урон от артиллерийского огня.
В горящей кирхе, несмотря на приказ Ключникова отойти, остался один наблюдатель. Он корректировал огонь батареи до последнего дыхания. Уже пламя подобралось к самой колокольне, вот она скрылась в дыму, а неизвестный герой все не покидал своего поста. Голос его смолк только после того, как кирха обрушилась.
