Клаус Фритцше - Воздушный стрелок. Сквозь зенитный огонь
А если учесть, что события происходили в период правления Сталина, когда довлел принцип: «Лучше ликвидировать сотню невинных, чем пропустить одного виновного», — то можно представить, как сурово карались несанкционированные отношения советских граждан с пленными немцами — это рассматривалось как предательство.
Лично себя я считаю счастливцем. Таким может быть человек, переживший войну, плен и ранний послевоенный период, и чувствующий в свои 75 лет физическую свежесть и умственное здравие.
Ощущение счастья — вещь относительная. Счастливым может быть человек от присвоения ему Нобелевской премии, но также и от куска хлеба, спасающего от голодной смерти.
Я благодарен судьбе за то, что она даровала мне возможность почитать за счастье любое улучшение в себе, будь оно физическим или душевным.
Пусть извинит меня критичный читатель, если ему покажется мой рассказ окрашенным в розовый цвет, но время — это решето, сквозь отверстия которого отсеиваются преимущественно негативные эпизоды. Мои же воспоминания касаются того, что осталось над ситом.
Прошло 10 лет со дня составления этих строк. Мне стукнуло 85 лет но, так и не перестал считать себя счастливцем. Все еще оптимизм определяет мои воззрения на жизнь а умственные силы остались достаточными для того, чтобы написать воспоминания о юности и о периода жизни после военного плена. Пора мне выражать глубокую благодарность читателям моих воспоминаний о периоде военного плена, которые появились в свет под названиями «Цель — выжить» и «Вынужденная посадка», выражать благодарность за интерес и проявленную к автору симпатии, которая мотивировала меня составит третье, расширенное издание рассказов о моей турбулентной и интересной жизни.
Глава 2.01 «ПОШЕЛ ОН НА ФРОНТ СТАТЬ ГЕРОЕМ»
Июнь 1943 года
Мечта моей молодости частично сбылась. Пилотом, к сожалению, не стал, но прошел весь цикл обучения на стрелка-радиста. В начале 1941 года моих товарищей по обучению распределили по фронтовым частям ВВС, а меня задерживали в летной школе работать инструктором — обидно. Однажды к нам в гости зашел знакомый. После двухмесячного пребывания на Восточном фронте он с гордостью показывал рубец от ранения и первый орден.
Как мне уйти с инструкторской работы и отправиться воевать на фронт?Большая часть молодых людей в то время размышляла именно так! Уже в первые дни службы я подал рапорт по поводу принятия меня в офицеры. Специальные курсы закончил с успехом. Мне еще 20 лет, а я уже фельдфебель. Очередное повышение звания перенесет меня в мир офицеров. Как мне хочется носить погоны лейтенанта. Но по действующим правилам это невозможно без хотя бы временного пребывания на фронте. Однако выход из положения нашелся сам — командир летной школы должен послать меня на фронт. Спасибо правилам.
Выезд на Восточный фронт назначили на 1 июня 1943 года. Читаю документы по назначению и — захотелось провалиться сквозь землю: я назначен командиром взвода связи, что равнозначно заведующему стационарной радиостанцией одного военного аэродрома. О каких орденах может идти речь в таком месте? Как в таком случае можно стать героем? Как можно сравнивать себя с отцом, инвалидом Первой мировой войны? Мною овладели волнение и отчаяние. Пусть поверит читатель, что я не вру и, несмотря на страшные потери зимы 1942–1943 гг., я все еще верил в окончательную победу Фюрера.
На восток отправились вдвоем. Два будущих офицера понюхать пороха отправились поездом до г. Кракова, где, по словам опытного спутника, находился аэродром по снабжению авиаподразделений новыми самолетами и запасными частями. Оттуда уже можно лететь к фронту. Для этого покидаем поезд и стоим на трамвайной остановке. У меня масса багажа: рюкзак, большой спецмешок летного персонала, винтовка, противогаз, каска и портфель. Тяжелый груз. Когда подходит трамвай, я быстро начинаю собирать вещи, и — о ужас! — исчез портфель, а с ним и все документы, включая приказ по назначению. Осталось лишь удостоверение личности. Это судьба дает о себе знать! Из-за этого я получил массу проблем с начальником контрразведки аэродрома. Будет следствие, а повышение на лейтенанта отодвинется назад. Пришлось выписывать новый, временный приказ по назначению. Майор спрашивает: «Вам хотя бы известно, кем и куда вас направили?» В моей голове кружится вихрь мыслей, и за мгновение принимается решение. Эскадра, в которой служит старший брат, находится под г. Сталино. Туда бы стрелком-радистом и попасть. Говорю: «Известно. Стрелком-радистом в первую группу эскадры бомбардировщиков № 100 в Сталино». Я ему наврал и тем самым повлиял на ход судьбы. Затем получил приказ и отправился дальше.
На краковском аэродроме мы увидели большое количество самолетов самых разных типов, а также летный персонал. Нашей целью был какой-то высший штаб, располагавшийся под г. Днепродзержинском. Не без труда нам удалось забронировать места в транспортном самолете на следующий день. Имея до следующего утра много свободного времени, гуляем вдоль края летного поля. И вдруг человек в летном комбинезоне кричит в нашу сторону: «Клаус, неужели это ты?» — «Данкварт! Ты откуда взялся?» Оказывается, сосед по школьной скамейке. Невероятно, но возможно. Он состоит в спецчасти ВВС, задача которой, снабжать фронтовые эскадры новой техникой. Они летают по всей Европе, при этом не забывая о себе покупают дефицит, а затем продают среди своих: спички и зажигалки везут из Германии на Украину, самогон и подсолнечное масло — из Украины в Норвегию; рыбные консервы из Норвегии в Германию и т.д. и т. п. Разумеется такие трансакции практикуются не без выгоды — их бумажники буквально лопаются от ассигнаций всех оккупированных немцами стран.
Мой одноклассник и его веселая компания приглашают нас посетить существующее в Кракове военное казино. Говорим, что у нас нет денег, но приглашение, оказывается, рассчитано на бесплатный для нас вечер. Вечер проходил с основательной выпивкой, после чего еле-еле вернулись к аэродрому и… утром проспали. Когда мы подбежали к диспетчеру, он нам объявил, что наши места заняты другими желающими и нам придется подождать. Тем временем самолет подруливает к взлетно-посадочной полосе, двигатели заревели, тяжелая птица ускоряется и быстро отрывается от земли. С интересом смотрим на впечатляющий взлет крылатой машины. Вдруг изменился тембр шума двигателей, заглох один из них. Самолет поворачивает в сторону, нос его врезается в землю, и мигом пламя бьет из мотора. Завязывается карусель спасательных мероприятий, которые описываются в положениях о технической безопасности на военных аэродромах. Нам при этом делать нечего. Через час узнаем: столько-то погибших, столько-то более или менее изувеченных. Не пострадавших вообще нет.
