Борис Бурда - Великие романы
Собственно говоря, все, что было до настоящего момента, дело обычное. А вот потом начинаются чудеса. Почему царь Петр не прикажет обозной девке, которая ему наскучила, вернуться в свой обоз? Почему держит около себя? Почему признает своими рожденных ею детей? Почему она начинает сопровождать царя во всех его походах и поездках? И самое главное «почему»: почему 20 февраля 1712 года царь торжественно венчается с «солдатской добычей»? Более того, вокруг алтаря, держа родителей за рукава, обходит не только счастливая парочка, но и их дочки Анна и Елизавета. После этого они считаются «привенчанными», то есть уже законными. Ну, зачем она царю? По всем портретам далеко не красавица, не обладающая особо развитым вкусом, не умеющая ни держаться, ни одеваться – сохранилось много язвительных комментариев иностранных послов на этот счет… Что он, лучше найти не мог? И вообще, что он в ней нашел?
Ну а теперь слушайте вы, кто считает, что можно не уметь готовить, что муж прекрасно консервами и котлетками из соседней кулинарии перебьется. Те, кто не стирает, не гладит, не поддерживает дома порядок. Захочет, мол, муж – так домработницу наймет, а не захочет – так и сам приберется. Послушайте про солдатскую полонянку, которая сумела стать незаменимой. Просто уравновешенностью, спокойствием, выдержкой, неизменно ласковым обращением с капризным и скандальным Петром. Чтобы быть ему нужной, она не покидала его в походах, скакала верхом на лошади двое и трое суток подряд. Спала на жесткой постели, жила в палатке. Во время Персидского похода побрила себе голову наголо и носила гренадерскую фуражку. Под неприятельским огнем перед самым сражением она делала смотр войскам, говорила солдатам ободряющие слова и раздавала им по стакану водки – из царских, как выяснилось, ручек. Над ее головой свистели пули – ну и что? Она не боялась и более страшной вещи – Петра во гневе. А ведь тот, когда сердился, сердился по-настоящему! На него накатывало не только жуткое возбуждение, но и нестерпимые головные боли. Все просто разбегались: ведь убьет и отвечать не будет! Только Марта подходила к нему, заговаривала с ним каким-то особым языком, в котором сочетались и ласка и твердость, потом брала его за голову, тихонько гладила по волосам, и он засыпал, положив ей голову на грудь. И она сидела неподвижно, как статуя, несколько часов, дожидаясь, пока он выспится и проснется, совершенно бодрый и свободный от гнева.
Кстати, почему же Марта – она уже Екатерина. Петр, естественно, крестил ее в православную веру, чтобы сделать ее русской царицей. Вам кажется, что Екатерина жертвует для мужчины слишком многим? Как хотите! Но не быть тогда вам царицами. Если, конечно, не одумаетесь под влиянием моих слов и не станете вести себя с мужем более ласково и внимательно, чтобы как– то помочь ему в его сложных жизненных делах. От Екатерины Петр получал максимальную помощь: спокойствие, уверенность, понимание. И не только это. В несчастливом Прутском походе, где Петр даже лично для себя ожидал каждую минуту плена или смерти, Екатерина, будем называть ее теперь так, поддерживала своего сердечного друга, как могла, вплоть до пожертвования своих драгоценностей на взятку великому визирю, чтоб выторговать сносный мир. Но в государственные дела она не мешается категорически. Не лезет интриговать, не настраивает против себя никого, да и не может себе этого позволить: она никто, солдатская полонянка. И вот она уже все – императрица!
Ну теперь, если уж говорить о Екатерине, еще один вопрос: был ли Петр ей верен? Да нет, конечно! Он этого вообще не понимал – и как это называется, и с чем это едят. Ее же отношение к побегам любезного друга налево было максимально безмятежным. Если она и позволяла упрекать его за «метресишек» – так называли тогда любовниц, «метрессы», – то только в шутку. И Петр обратной почтой отвечает ей: «А что шутить до баб, и того у нас нет, понеже мы люди старые и не таковские». Но все отлично всё понимают. Через недолгое время Петр напишет Екатерине, находясь на водах: «Во времена пития вод домашней забавы доктора употреблять запрещают, того ради я метресу свою отпустил к вам». Екатерина, вместо того чтоб устроить скандал, отвечает Петру: «А я больше мню, что вы оную метресишку больше изволили за ее болезнию отправить, в которой она и ныне пребывает, и для лечения изволили поехать в Гаагу. И не желала б я, от чего Боже сохрани, чтоб и галант той метресишки таков здоров приехал, какова она приехала…» «Галант той метресишки» – это ведь Петр и есть! А в одном из писем она вспоминает, что была у Петра прачкой, и пишет: «Чаю, есть у вас новая портомоя, однако и старая вас не забывает!» Какая родовитая боярыня может обеспечить Петру такое счастье, кто из них согласится вселять в своего мужчину вечную уверенность вместо комплекса неполноценности? Екатерины на это хватало, и она получила все, что Петр мог ей дать в ответ.
Итак, самое важное я вам уже рассказал – как стать необходимой мужчине, как сделать так, чтобы он без вас жить не смог, совершенно не задумываясь над вашим общественным положением, состоянием, манерами и даже внешностью. Екатерина показала это просто блестяще, если вы это запомнили – вы разобрались с самым трудным. Ибо потерять расположение мужчины – на порядок легче. Как сделать это, я вам так быстро не перескажу – времени не хватит: существует масса путей. Как покорить мужчину, я показал на примере Екатерины, супруги Петра, которая из положения незаконнорожденной, непонятно чьей дочки, бедной пасторской воспитанницы поднялась до российского престола, – и до сих пор на карте можно найти город, названный в ее честь. Мало кто знает, что Екатеринбург не в честь великой и значительно более заметной Екатерины Второй назывался! Освоение Урала было до зарезу нужно именно в войну, и занимались им «птенцы гнезда Петрова», не забыв польстить его супруге. А на чьем же примере я расскажу вам, как потерять доверие мужчины и упасть в его глазах на самый низ, какую бы высоту в этих же глазах женщина ни занимала? Да на ее же примере! Это можно совместить.
Начну я свой рассказ с того, что царю деньги не нужны. Во-первых, потому, что все деньги и так его, и, во-вторых, потому, что всего произведенного в стране продовольствия не съешь, на всех кроватях не выспишься, на всех конях не покатаешься. Петр вообще был в денежных вопросах крайне непритязателен, вопросы личного быта хладнокровно решал в объеме своего офицерского жалованья, соответствующего присвоенному чину, а до шаутбенахта, то есть контр-адмирала, он поднялся уже в конце жизни. Любимый петровский обед из самых нравящихся ему блюд обычно составляли тарелка щей, кусок вареной говядины из тех же самых щей, соленый огурец, краюха черного хлеба и рюмка водки. Вполне питательно и, если хорошо приготовить, даже очень вкусно, но в наше время такой «царский стол» даже начальнику отдела второстепенного банка покажется скромным – о времена, о нравы! Когда царя приглашали крестить детей, а такое приглашение он мог принять даже от солдата, его подарок «на зубок» младенцу был отнюдь не царским. В хорошие времена – червонец, а во времена похуже мог и рублевиком обойтись. Правда, тогдашний рубль – это не то, что нынешний, не корову, так теленка можно было купить без труда. Но придворные даже в глаза говорили Петру: «А достоин ли такой подарок царя?» Тот спокойно отвечал: «Даю по доходам моим, доходы государства – дело особое, а сам я живу на офицерское жалованье, с него и этот подарок неплохой». Довольно типична в этом плане для Петра история о том, как на железоделательном заводе он заинтересовался работой одного из мастеровых, приказал ему обучить себя этой премудрости, а потом согнал его с рабочего места и проработал несколько часов – увлеченно и вполне качественно. После окончания работы он спросил хозяина, сколько этот мастеровой за такую работу получит, немедленно потребовал себе названную сумму и, получив ее (а кто откажет?), купил себе ботинки. О чем и написал Екатерине, особо упирая на то, что и полезным ремеслом овладел, и заработал на добротную вещь, которая в хозяйстве пригодится.
