Виктор Филиппов - Воздухоплаватели
Ясное погожее утро конца лета. Воздух чист, местность хотя и незнакома - отряд только накануне переброшен сюда, - но просматривается далеко. Наблюдатели быстро ориентируются по карте, и уже с высоты двухсот метров в телефонной трубке слышится бодрый голос Ферцева.
Они довольны - Ферцев и Грановский. Еще не успевают подняться на заданную высоту - семьсот - восемьсот метров, - а результаты их разведки пожалуйста, получите. И работа воздухоплавателя исподволь начинает мниться Володе Грановскому простой и доступной. Но вдруг стрелка высотомера замирает на цифре четыреста.
- Запроси, почему остановка? - удивляется Грановский.
А в следующий миг аэростат "клюет" и быстро снижается.
- Ты смотри, Володя, как скоро выбирают, даже нос аэростата ведет вниз! - еще больше удивляется Ферцев. - В чем дело?
И тут пулеметная очередь вносит ясность. "Мессершмитты", оказывается, схитрили: демонстративно покинули подъемное поле, выждали чуток, пока аэростат поднимут, и атаковали его.
Оболочка загорелась с первого же захода истребителей. Высота была чуть более двухсот метров. Прыгать, не прыгать?.. Ферцев, скользнув по гайдропу, раскрыл парашют, а Грановский так и не смог оторваться от корзины.
"Ну, все..." - мелькнуло в сознании. И тут гондола опрокидывается. Володя вылетает из нее, чудом успевает дернуть за кольцо парашюта и в ту же секунду одновременно ощущает рывок купола и удар о землю...
Воздухоплаватель нерешительно поднимается, смотрит на бегущих к нему бойцов. Он, конечно, горд первым боевым прыжком, жаль только вот, что полотнище парашюта запуталось в раскинутых ветвях двух берез. До сознания воздухоплавателя пока не доходит, что они-то, белоствольные, и есть его спасительницы. Лишь к вечеру проходит возбуждение, и бравого лейтенанта догоняет страх, пронимая до озноба.
Вот так начинается изнурительно коварная охота за воздухоплавателями дивизиона. Ведь авиация противника пока еще господствует в воздухе, а наше зенитное прикрытие - две счетверенные пулеметные установки, - признаться, что слону дробина. Больше - символическая защита от врага. Но воздухоплаватели не собираются быть легкой добычей для стервятников. Мы анализируем разные уловки фашистов и придумываем тактический маневр начинаем работать, так сказать, "уколами".
Обычно наблюдатель висит в воздухе часа два, а при "уколе" аэростат поднимают минут на десять - двенадцать. Быстрая разведка, пристрелка - и аэростат выбирается на четвертой скорости вниз. На земле корзина его загружается балластом, расчет прячется в укрытиях, а "мессер" тут как тут, но лишь порыскает в сторонке от подъемного поля - к самому-то полю подходить все-таки опасно, все-таки зенитки - и дует назад. Нам это только и надо: балласт долой - и снова в воздух.
Конечно, такие маневры проходят у нас с переменным, так сказать, успехом.
Как-то фашистский истребитель все-таки подкрался к аэростату; выбрать его не успели - и огненные трассы полоснули оболочку.
- Прыгай! - скомандовал по телефону Криушенкову Алексей Ферцев. Он руководил подъемом.
А в ответ в трубке спокойно-недоуменное:
- А зачем прыгать? Выбирайте. Аэростат ведь не горит.
Все на земле разом задирают головы - чудеса в решете! Действительно, ни привычно-черного смрадного дыма, ни огня. Оказывается, может случиться и такое. Правда, аэростат начинает дрябнуть прямо на глазах - теряется газ. И вот он уже просто падает. Мотористы еле-еле поспевают наматывать трос, но Криушенков-то уже на земле, целехонек!.. На оболочке же аэростата тогда нам пришлось залатать почти три сотни пробоин - не оболочка, а решето.
Вскоре за нас основательно принялась вражеская артиллерия. Бризантные снаряды действовали довольно эффективно, и гитлеровцы норовили уничтожить уже не только аэростат, но и автолебедку прямо на подъемном поле.
Особенно зловеще угрожала артиллерия врага вашим отрядам у Колпино и у Средней Рогатки. Тогда лебедочные мотористы А. Лещенко и Т. Рыжков находчиво пристроили свою лебедку в тыловой части дота. Обстрелы артиллерии для них стали не страшны: чуть что - подъемная команда в дот, а там, случалось, даже прямые попадания никому вреда не приносили.
Эти частые обстрелы как-то навели меня на мысль подсунуть аэростат врагу как мишень. Пускай, думаю, бьет впустую.
А дальше все просто. На складах дивизиона для этой цели отыскали непригодные к боевой работе, снятые с вооружения оболочки. В корзине соорудили искусно, прямо-таки с любовью сделанное чучело, нахлобучили на него шлем, приспособили очки - консервные банки. И вот, по договоренности, артиллеристы ударили по врагу раза два-три - создали видимость пристрелки, немцы всполошились и давай бить по аэростату! Несколько батарей работало. А как-то даже подняли и истребителей. Мы же спокойно сидим в укрытиях да подсчитываем впустую выпущенные вражеские снаряды, предназначавшиеся для города.
Первый удачный трюк с ложным аэростатом воодушевил нас, опыт переняли почти все отряды. К тому времени по задумке помпотеха капитана И. П. Торбы и техников старших лейтенантов Н. П. Чайко и С. В. Разумова модернизируется и автолебедка. В дивизионных мастерских они смастерили на ней броневую защиту, а чтобы заставить противника не сомневаться в реальности воздушных "разведчиков", мотористы в надежной броневой защите научились имитировать и боевую работу: маневрировать высотой, местом расположения.
У Лисьего Носа был случай, когда два "мессера" пошли в атаку на такой аэростат. Одного сбили наши зенитчики, а другой как-то прорвался сквозь заградительный огонь, атаковал ложный аэростат, поджег его, но сам так и не управился выскочить из пике - врезался в волны Финского залива.
Забегая вперед, хочу добавить, что за время боев под Ленинградом фашисты выпустили по аэростатам-ловушкам 7780 снарядов калибром свыше 150 миллиметров. А зенитчики сбили три гитлеровских самолета, атаковавшие ложные аэростаты.
Выходит, не впустую искали и мы пути, как бить врага "не числом, а уменьем...".
В августе на совещании у командующего артиллерией франта генерал-майора Г. Ф. Одинцова, где присутствовал и Вавилонов, огласили приказ о создании на невском направлении специальной артиллерийской группы. Нам, воздухоплавателям, предстояло усилить воздушную разведку от Усть-Тосно до 8-й ГЭС в интересах артиллеристов. В эти дни в дивизионе прошла некоторая реорганизация.
Меня назначили начальником штаба вместо капитана Черкасова, который добился все-таки желаемого перевода - командиром отряда. Я дружески, с легкой грустью расстался с Михаилом Михайловичем Черкасовым: он успел передать мне свой опыт, помог быстро войти в курс воздухоплавательного дела, освоить штабную работу.
