Эрнст Кудусов - Трудный сезон
Поняв желание оленей, я решил дать им возможность прорваться. К тому времени они подпустили меня уже метров на 300. Итак, я тоже предпринял маневр: резко подался к одному берегу реки, оставив для прохода другой. А река в этом месте была как раз шириной метров 300. Но, чтобы стрелять было не слишком далеко, я все-таки не стал прижиматься к берегу Поняв, что я им уступаю дорогу назад, олени колебались недолго. Развернувшись на 180°, потрусили сначала осторожно, не спеша, затем, по мере приближения, ускорили бег и уж мимо меня пронеслись размашистым шагом, задрав рогатые головы. Я выстрелил и, кажется, попал. Но, вероятно, в мягкое место. Так что пулька лишь пощекотала оленя. Послал вдогонку еще одну, но, пока перезаряжал, звери унеслись на приличное расстояние. Нет, малокалиберная винтовка на расстоянии 200 метров по такому крупному зверю уже неэффективна. Здесь нужен боевой карабин. Отбежав на безопасное расстояние, олени остановились, очевидно поджидая Мальчика который погнался за ними. Но я отозвал его, и мы, оставив оленей, направились к балагану, до которого было рукой подать.
Эпизод с оленями немного развлек меня. Ведь раньше я лишь один раз участвовал в отстреле этих животных, да и то на переправе осенью. А зимой мне ни разу не приходилось на них охотиться. Здесь все мне было внове. Прежде всего их поведение. Однако еще удивительнее было поведение Мальчика. Он никогда раньше не охотился ни на оленей, ни на лосей. А вот надо же, сразу сообразил, что нужно делать. И не просто гнал, а старался зайти вперед, чтобы остановить зверей. Ведь от охотничьей собаки именно этого и требуют. Остальное — забота охотника, подойти к стоящему зверю. Меня при этом немало позабавило, что олени поддаются воле собаки, хотя как лось, так и олень одним ударом копыта могут рассчитаться с любой собакой. Правда, Мальчик благоразумно не подходил близко, очевидно понимая соотношение сил. Однако он смело бросался вперед, и олени останавливались.
Несмотря на то, что пришли мы в балаган поздно, Толи там не оказалось. Вероятно, он ушел в свою палатку на Дельтуле. Но в балагане было тепло. Я разогрел оставленную им пищу, однако есть не хотелось. На душе было как-то неспокойно. Я понимал, отчего это. Слишком далеко от дома нахожусь, а балаган своим домом я уже не чувствовал. Хотелось быстрее вернуться. В сущности зачем я здесь? Чтобы убедиться, что с Толей все в порядке? Но у него было даже отлично. В мешке лежала куча соболей — около 30 штук, сушились оленья шкура и несколько заячьих. Значит, мясом он обеспечен сполна. Что еще надо промысловику? Добыча есть, еда есть, приемник работает. Вообще-то я с самого начала предполагал, что у него дела идут лучше моих. Сюда пришел лишь для очистки совести и для самоутверждения. Теперь дело сделано, и надо возвращаться.
Кое-как проспав ночь и оставив записку, пустился в обратный путь. Тозовку я оставил и забрал свой карабин, провисевший здесь без применения весь сезон. Но, кажется, настала и его очередь поработать.
Обратно я пошел самым ранним утром. Погода не менялась, только ветер переменился на обратный, так что нам снова пришлось идти против него. По пути рассторожил капканы, установленные еще в прошлом году. Ничего в них не было.
Когда прошел километров 12, Мальчик опять что-то почуял и понесся вперед. Выйдя из-за мыса, увидел вдали четыре точки на расстоянии порядка двух с половиной километров. Но олени быстро скрылись за поворотом реки. Однако я надеялся, что Мальчик их догонит и остановит. Я же тем временем подойду к своему путику, что идет лесом вдоль реки, и смогу незаметно подкрасться к оленям. Теперь в руках у меня карабин, и я поражу цель с любого расстояния.
Через некоторое время я достиг своего путика и вошел в лес. Надо сказать, успел скрыться весьма вовремя, потому что очень скоро вдруг увидел оленей. Они шли по реке мне навстречу. Их было опять только два. Я остановился, вскинул карабин, присел и стал ждать. Сначала они шли вдоль моего берега, но, услышав скрип лыж, подались к другому. Делать нечего, пришлось переставлять прицельную планку, подниматься и бить стоя в угон. Первый выстрел решил участь обоих оленей. Я ранил самца, перебив ему переднюю ногу. Самка, увидев, что друг остановился, тоже встала, поджидая его. Цель была прекрасная и, чтобы не упустить ее, я спешно передернул затвор. Но тут вдруг заело патрон. Чертыхаясь, я все-таки освободился от него и, торопливо вскинув винтовку, выстрелил. Спокойствие мое было нарушено, и я впустую выпустил всю обойму, не задев ни одного оленя. Пришлось лезть в рюкзак за второй обоймой. А звери все стояли и ждали. И тогда я понял, что они никуда не уйдут, и можно не волнуясь, без спешки тщательно прицелиться. Результат не замедлил сказаться: шестой выстрел также оказался роковым, но уже для другого оленя. Только тогда я скатился к реке. Тем временем подоспел Мальчик и стал облаивать раненых зверей. Я добил обоих в упор.
Уже потом, возвращаясь домой, я расшифровал по следам, что произошло, пока я шел без Мальчика к своему путику.
Убежав от меня, Мальчик догнал оленей. Для этого ему пришлось бежать не по реке, а по путику, ведь там лыжня твердая и скорость можно развить предельную. Поравнявшись с оленями, он бросился к реке им наперерез. Тогда олени снова разделились. Одна пара понеслась дальше по реке, а другая подалась в лес. Мальчик, как и вчера, погнался по реке. Но олени, вошедшие в лес, наткнувшись на мою лыжню, решили идти по ней. Однако лыжня скоро повернула к реке. И получилось так, что вторая пара оказалась сзади Мальчика, который преследовал уходящую первую пару. Мальчик в конце концов заметил комичность этой ситуации и быстро сообразил, что догонять уходящих резону меньше, чем задержать идущих сзади. Он так и сделал. Однако задние олени стоять не стали, а развернулись и пошли назад, норовя оторваться от Мальчика. Тут-то я их и увидел.
…Убить зверя — это полдела. Дальше предстоит тяжелая работа по сдиранию шкуры, потрошению и разделке туши. Делать это надо сразу же, иначе мясо испортится. Да и шкуру легче сдирать с теплого зверя. Я сбросил рюкзак, положил винтовку и снял лыжи. Но тут же провалился в воду. На лыжах наст держал меня и даже собаку, но без лыж работать оказалось невозможно. Один олень лежал в луже воды. Я оттащил его оттуда и приступил к делу. Нож у меня всегда при себе, топор сзади за поясом, так что работай только. Поскольку температура держалась около −25°, я снял лишь варежки, оставаясь в шерстяных перчатках. Ветер усиливался, и когда мороз студил кисти, я их окунал в теплую кровь.
Через полтора часа оба оленя были разделаны, и я мог идти домой. Захватив немного потрохов, оставил все тут же, решив завтра снова прийти и оттащить мясо на сухое место, чтобы поблизости мог сесть самолет и забрать его.
