Лев Троцкий - Сталин. Том II
Большевизм на Украине был слаб. Причину этого надо искать в национальной и социальной конструкции страны. Города, население которых состояло из великороссов, евреев, поляков и лишь в небольшой степени украинцев, имели в значительной степени колонизаторский характер. Среди промышленных рабочих Украины великороссы составляли значительный процент. Между городом и деревней оставалась почти непроходимая зияющая пропасть. Те украинские интеллигенты, которые поворачивались лицом к деревне, к украинскому языку и культуре, встречали полуироническое отношение к себе в городах, и это толкало их, естественно, в сторону национализма. Украинские социалистические фракции в городах не чувствовали себя связанными с жизнью широких масс, главным образом деревни, и представляли в украинских городах великорусскую культуру, которую многие из них, особенно слой еврейской интеллигенции, не очень хорошо знали. Отсюда в значительной мере экзотический характер украинского большевизма, отсутствие у него в первый период глубоких корней, глубокая зависимость от Великороссии, стремление отстоять свою независимость и многочисленные конфликты, склоки, постоянная внутренняя фракционная борьба.
Незачем говорить, что меньшевики, социалисты-революционеры, которые, стоя у власти, отказывали Украине в автономии, теперь признали центральную украинскую Раду единственной властью на Украине и оказывали ей всемерную поддержку против большевиков.
На 9-ом съезде в марте 1921 г. Сталин снова читал свой неизбежный доклад по национальному вопросу. Как часто бывает с ним в силу его эмпиризма, он в области обобщений исходит не из живого материала, не из опыта советской власти, а из условий внешних абстракций. В 1921 г., так же как и в 1917 г., он повторял общие соображения о том, что буржуазные страны не могут разрешить национальные вопросы, а советская страна имеет к этому все возможности. Доклад вызвал недовольство, недоумение, в прениях наиболее заинтересованные делегаты, представители национальных партий, высказали свое недовольство. Даже Микоян, уже тогда один из ближайших союзников Сталина, а в последствии один из его верных оруженосцев, жаловался на то, что партия нуждается в указании того, «какие изменения должны быть проделаны в этой системе, какой тип советской системы должен быть установлен на окраинах» и пр. «Т. Сталин сего не указал».
Можно считать твердо установленным, что по крайней мере до мая 1919 г., Сталин был очень занят делами своего комиссариата, вначале, по словам Райта, Сталин не писал руководящих статей. Но затем, когда журнал стал выходить в большом формате, в одном номере за другим появлялись руководящие статьи Сталина.
В номере 3 от 24 ноября 1918 г. Сталин пишет маленькую статью под заглавием: «Не забывайте Востока», которую мы читаем: «Без этого нечего и думать об окончательном торжестве социализма, о полной победе над империализмом. Задача коммунизма – развить вековую спячку у угнетенных народов Востока, заразить рабочих и крестьян этих стран освобождающим духом революции, поднять их на борьбу с империализмом». Востоку посвящен и ряд других статей.
Основная идея принадлежала Ленину, но у Ленина обе перспективы, и Западная, и Восточная, были тесно связаны друг с другом. В 1918 г. на переднем плане стояли вопросы Запада, а не Востока: заканчивалась война, во всех странах шли потрясения, революции Германии и Австро-Венгрии и т. д. Так, статья «Не забывайте Востока» появилась в номере от 24 ноября 1918 г., т. е. как раз во время революции в Австро-Венгрии и Германии. Эти революции все мы рассматривали как преддверие социалистических революций Европы. В этот период Сталин пишет, что без революционного движения на Востоке «нечего и думать об окончательном торжестве социализма», другими словами, не только в России, но и на территории Европы Сталин не думал об окончательном торжестве социализма без революционного пробуждения Востока. Это было повторение идей Ленина. Однако в этом повторении идей было разделение не только труда, но и интересов. По поводу революции на Западе Сталину совершенно нечего было сказать. Он не знал Германии, ни ее жизни, ни ее языка, и об этом писали с гораздо большей осведомленностью другие. Сталин сосредоточился на Востоке. Здесь он чувствовал себя тверже и увереннее.
Таким образом, в ряде номеров он посвящает свое внимание Востоку. Это основная идея Ленина, которую мы можем проследить в ряде статей и речей Ленина. Но, несомненно, у Сталина интерес к Востоку имел в значительной мере личный характер: он сам был родом с Востока, и если перед представителями Запада он, не знакомый ни с жизнью Запада, ни с его языками, чувствовал себя всегда растерянным, то с представителями отсталых народов Востока он, комиссар, который в значительной мере разрешал их судьбу, чувствовал себя несравненно увереннее и тверже.
Он остро чувствовал свое доминирующее положение как представителя ЦК партии, как представителя советского правительства, как наркома национальностей. В Грузии, где он считал себя с полным основанием более компетентным, чем все другие члены партии и ЦК, он мог проявить твердую власть и почувствовать до конца возможность проявления твердой власти в более широком масштабе.
Если по отношению к Москве он опирал свой авторитет на свое качество грузина, знакомого с местными условиями, то по отношению к Грузии он выступал как представитель центральной власти, независимой от местных национальных симпатий и предубеждений. Он особенно стремился показать, что он не грузин, а большевик, делегированный Москвой, что он Нарком национальностей и что она для него одна из национальностей. В его грубом игнорировании национальных условий Грузии был явный элемент преодоления сильных национальных настроений в собственной юности. Именно поэтому Ленин говорил о крайних русификаторах-инородцах, это относилось в такой же степени к Сталину, как и к Дзержинскому.
В 1921 г. Сталин посетил Грузию совсем в другом качестве. Не в том, в котором его привыкли видеть на родине, когда он был еще Coco, а позже стал Кобой. Сейчас он был представитель Центральной власти могущественного Политбюро ЦК, но все же никто еще в Грузии не видел в нем вождя, особенно в верхнем слое партии он пользовался признанием не как Сталин, а как член высшего руководства партии, т. е. не по личности, а по должности. Бывшие его товарищи по нелегальной работе считали себя, по крайней мере, столь же компетентными в делах Грузии, как и Сталин, оказывали ему противодействие и если вынуждены были подчиниться, то делали это с сопротивлением, резкой критикой, с угрозой потребовать пересмотра всего вопроса в Политбюро ЦК. Сталин еще не был вождем даже в собственном своем представлении.
