Александр Витковский - Поединок спецслужб. Перезагрузка отменяется
Ну а самая главная причина — природный катаклизм — засуха 1931 года и, как следствие, неурожай в пяти крупнейших регионах страны — в Западной Сибири, Казахстане, на Урале, Средней и Нижней Волге. Но на Украине в тот год объем хлебозаготовок составил 7,39 миллиона тонн — даже чуть больше по сравнению с урожаем предыдущего года. В основном именно этот хлеб пошел в пострадавшие от засухи регионы всей страны и на оплату закупленного ранее импортного промышленного оборудования.
В следующем, 1932 году Украина собрала только 4,28 миллиона, поскольку засеяна была лишь треть пахотных земель. Отчасти это связано с тем, что крестьяне порезали на мясо своих волов, не желая сдавать их в колхозы. А ведь именно эта тягловая сила была основным средством обработки украинских черноземов. К посевной кампании 1932 года их осталось чуть более 100 тысяч голов по сравнению с 593 тысячами в 1929 году. Усугубила голодную трагедию и гибель озимых на площади в 0,8 миллиона гектаров.
Серьезные трудности с продовольствием в и без того не сытой стране начались к зиме 1932 года, а пик голодного мора пришелся на весну 1933 года. Чтобы спасти положение, для проведения весеннего сева государство выделило Украине и Северному Кавказу семенную ссуду, благодаря которой осенний урожай 1933 года помог окончательно ликвидировать голод, хотя карточки на мясо, рыбу и сахар были отменены только в сентябре 1935 года. Кстати, в это же время для населения СССР были снижены цены на хлеб.
Слов нет, последствия голодной катастрофы были ужасны. Но весьма циничны и политические спекуляции по этому поводу. На основании научно-демографической экспертизы Института демографии и социальных исследований Украины установлено, что жертвами голода в республике будто бы стали 3941 тысяча человек. Судебное решение
Киева подкрепили выводами Службы безопасности Украины о том, что «геноцид украинской национальной группы» был организован путем искусственного создания «жизненных условий, рассчитанных на се частичное физическое уничтожение».
Неужели бравым хлопцам нынешней украинской «бэзпэки» до сих пор не известно о том, что в эти страшные месяцы 1932—1933 годов погибли от голода не только украинцы, но и более двух миллионов человек в Казахстане и Киргизии, порядка двух с половиной миллионов — в Российской Федерации. Безусловно, это величайшая трагедия всею советского, а не только украинского народа, но верх кощунства назвать это геноцидом.
— Тем более, что у нас, в «жизненных условиях» новой России, без природных катаклизмов и прочих напастей ежегодно но разным причинам умирает от семисот тысяч до миллиона наших граждан... И это без учета бывших союзных республик.
— Сейчас об этом стыдливо помалкивают, но, по подсчетам Всемирного банка, в 1999 году почти треть россиян жила, точнее — прозябала, ниже официального уровня бедности. А но материалам продовольственной и сельскохозяйственной организации ООН, в 2000—2002 году в России от голода страдали (а может, и умирали — кто их считал?) четыре процента населения или более пяти миллионов человек.
К 2011 году положите несколько улучшилось. И, тем не менее, жалкое существование за чертой бедности (что, безусловно, несколько лучше голодной нищеты) в стране влачили почти 20 миллионов (а по другим подсчетам — 29 миллионов) человек. Иными словами, около 15 процентов населения России имели доход ниже прожиточного минимума, который на тот год составлял чуть больше пяти с половиной тысяч рублей в месяц, или примерно 180 рублей в день. Чудовищно, но в эту категорию до января 2011 года входили около 170 тысяч военных пенсионеров — людей, отдавших лучшую и большую часть жизни защите Родины. По признанию президента страны В.В. Путина, на середину 2012 года в РФ за чертой бедности проживают 18 миллионов, или 13 процентов россиян. Международные эксперты считают, что таких несчастных у нас 21 миллион...
Сейчас в развитых странах приемлемым считается показатель бедности в пять процентов, причем западный босяк по уровню достатка смотрится весьма пристойно рядом с российским бомжем. Сам видел, как парижские клошары устроили маленький стихийный бунт протеста только за то, что служба помощи вместе с бесплатными продуктами питания привезла им... остывший кофе. Кстати, в холодное время года они ночуют в одноместных палатках и теплых спальниках, которые им безвозмездно предоставляет государство. А в Москве в первую же морозную ночь поздней осени замерзает от трех до десяти бедолаг.
— А я вспомнил еще один диагностический показатель социальной болезни страны — суициды...
— Весьма показательный симптом, наглядно отражающий ситуацию в обществе. В середине кошмарных девяностых годов в новой России порядка 59 тысяч (!) наших сограждан ежегодно лишали себя жизни. По 160 человек в день, или 42 случая на каждые сто тысяч населения нашей страны. Это вдвое больше, чем гибло на дорогах в автокатастрофах. Для сравнения: в СССР один из пиков суицидов пришелся на 1984 год — 39 человек на каждые сто тысяч. По результатам подсчетов специалистов Государственного научного центра социальной и судебной психиатрии им. Сербского, этот удручающий показатель сейчас, слава богу, значительно сократился и в 2011 году составил порядка 34 тысяч человек, то есть 23—24 на каждые сто тысяч. Тем не менее по этому страшному показателю мы занимаем второе место в мире. А всего за 20 лет демократической истории нашей страны покончили жизнь самоубийством более 800 тысяч россиян.
Другой пример. За годы «социалистической уравниловки» коэффициент дифференциации доходов населения был чуть выше трех. В настоящее время но официальной статистике доходы бедных слоев российских граждан в 17 раз меньше, чем доходы богатых. И это без учета самых состоятельных российских нуворишей. По мнению западных социологов, уже 15-кратный разрыв в доходах чреват социальным взрывом. Но у нас свой расклад. Только за кризисный 2009 год, когда благосостояние основной массы населения нашей страны сократилось па 16—20 процентов, количество российских долларовых миллиардеров увеличилось вдвое и составило к 2010 году 62 человека — первое место среди государств Европы. К весне 2011 года, по подсчетам журнала «Форбс», их стало уже 101 —третье место в мире. И эта «бриллиантовая сотня» контролирует треть всех богатств России.
Подумать только, а ведь в 2000 году долларовых миллиардеров (крупнобогатых голов) на всю огромную страну было всего-то восемь штук.
Неплохо обстоят дела и с нашими валютными миллионерами. Сейчас их в России 97 тысяч человек (примерно 7 процентов всего населения). По прогнозам аналитиков Credit Suisse, в ближайшие пять лет количество толстосумов увеличится более чем в два раза и составит порядка 203 тысяч. Одна деталь: капиталы в нашей стране пока еще не наследуются, а (как бы это поделикатнее выразиться) приобретаются.
