Феликс Арский - Перикл
Купечество, ростовщики, городская беднота возлагали свои надежды именно на флот. Море должно было дать не только прибыль торговцам, но и работу неимущим. И только флот способен защитить Афины от любого врага.
Осторожный, избегающий риска Аристид сохранял верность прежним идеалам. Разве слава Афин не в их непобедимых воинах? Разве стены города не надежны, а граждане не едины в стремлении защитить отечество? Не лучше ли отказаться от сомнительных предприятий и сохранять мир и спокойствие, чем нарушать установившийся порядок? Разве Спарта не являет собой пример надежности и незыблемости государственного устройства, которому не угрожают опасные реформы? Наконец, утверждение на морях превратит Афины из союзника греков в их господина. Справедливо ли это?
Нет! Надежда афинян — их собственная земля. Только тот, кто владеет ею, имеет право называться гражданином. Нельзя допустить, чтобы земледельцам грозило разорение, чтобы рухнули традиционные устои государства. Разумные реформы, улаживание внутренних конфликтов — этому Аристид готов посвятить жизнь. Он защищает права демоса и не допустит, чтобы кто-нибудь угрожал благополучию Афин. А потому он будет противиться любым планам, которые подвергают опасности жителей полиса. Интересы отечества — превыше всего!
«Кто же спорит против этого? — возражал Фемистокл. — Только кто дал право Аристиду считать себя единственным защитником родины. Разве его устами говорят боги, устанавливающие справедливость? Да, конечно, Афины всегда были страной земледельцев. Что ж, времена меняются. И мудрец — не тот, кто сохраняет верность старине, а тот, кто глядит вперед, кто живет не только сегодняшним днем, а думает о завтрашнем. Будущее же не сулит Афинам ничего радостного, если они по-прежнему будут надеяться на свои крепостные стены. Гоплиты не сумеют удержать варварские полчища, если те вторгнутся в Элладу. Только флот спасет Афины от смертельной угрозы, только он сделает их хозяевами на морях. Аристида называют Справедливым. Пусть так! Но что толку от его принципов, если они вредят государству? Он утверждает: надо думать не о выгоде, а о честности и справедливости. А я говорю: хорошо и справедливо все, что полезно Афинам».
Так или примерно так мог рассуждать Фемистокл, положивший в основу своей политики прагматический принцип, который через 2 тысячи лет с издевательской ясностью сформулируют поклонники Макиавелли: «Цель оправдывает средства».
Пройдет немало столетий, прежде чем придут к мысли, что не всякая выгода благо, что средства могут убить саму цель, что с помощью лжи и беззакония нельзя добиться правды и справедливости.
В начале V века до н. э. еще верят, что политика не противоречит добродетели. Бескорыстный, беспощадно-честный Аристид становится героем своего времени. Но время это проходит очень быстро. Появляется Фемистокл — полная противоположность Аристиду, человек, которого сжигает огонь честолюбия. Он откровенно признается, что триумф Мильтиада не дает ему покоя. Он мечтает о славе и богатстве — для всего государства и для себя лично. Его не смущают разговоры о том, что он «разумом силен, да на руку нечист». (За годы своей карьеры Фемистокл увеличил собственное состояние в тридцать с лишним раз!) Да, он не кичится ни благородством, ни скромностью. Он не брезглив и не боится запачкать свой хитон, заключая сомнительные сделки и ведя тайные переговоры с подозрительными лицами. Он умеет ценить друзей и покровителей и всегда готов отплатить им за их услуги: «Я никогда не сяду на такой престол, который не предоставит моим друзьям больших прав, нежели посторонним людям». Аристид прославился своей добропорядочностью. Пусть она останется при нем. Он, Фемистокл, завоюет еще большую популярность и сделает это иным способом.
Совсем недавно Фемистокл и Аристид были союзниками. Вместе сражались при Марафоне. Вместе боролись против сторонников тиранов. Аристид поддерживал Фемистокла, когда тот предложил реформу, по которой архонтов стали избирать по жребию — и не только из рядов знати, но и из средних слоев населения.
Периклу знакомы оба имени. Ему по душе невозмутимый и честный Аристид. Но он не раз слышал, как в его доме хвалили Фемистокла за энергию и решительность. Ксантипп, связавший свою деятельность с морем, одобрял смелые планы Фемистокла. И никто еще не подозревал, что, возмужав, Перикл во многом будет подражать Аристиду-человеку и продолжать дело Фемистокла-политика. А пока он слишком юн и неопытен, чтобы разбираться в событиях. И искренне удивляется, когда Ксантипп неожиданно меняет отношение к Фемистоклу и начинает говорить о нем с нескрываемой злобой. Оказывается, вместе с Аристидом Фемистокл выступил против рода Алкмеонидов, склонных поддерживать дружественные отношения с персами. В результате наиболее опасным соперникам пришлось удалиться в изгнание. Среди них оказался и отец Перикла.
Вскоре пути Аристида и Фемистокла разошлись. Аристид не мог принять программу бывшего союзника, считая ее гибельной для государства. Фемистокл же настаивал на скорейшем строительстве флота, убеждая всех, что Марафонская битва не конец, а начало борьбы с варварами и нужно использовать передышку, чтобы подготовиться к новым боям.
Аристид сопротивлялся до конца. Логика борьбы заставляла его противодействовать даже в тех случаях, когда Фемистокл вносил разумные предложения, лишь бы не дать ему победить и укрепить свое влияние. Однажды, взяв верх над Фемистоклом и убедив Народное собрание в собственной правоте, Аристид, понимая, что на самом-то деле прав его соперник, в сердцах воскликнул, что афиняне до тех пор не будут в безопасности, пока не сбросят их обоих в пропасть.
Борьба требовала жертв. И Аристиду пришлось поступиться принципами, которыми он так дорожил. Он, признававший лишь честную, открытую политику, вынужден был хитрить, интриговать, нередко даже действовать через подставных лиц, чтобы Фемистокл не помешал его начинаниям. Он клеймил своих противников и предрекал, что они ввергнут Афины в пучину бедствий. Он взывал к разуму и добродетели и с грустью убеждался в том, что люди глухи, к его призывам.
Когда ему поручили контролировать общественные доходы, он уличил в хищениях ряд должностных лиц, в том числе и Фемистокла. В отместку тот, собрав недовольных, сам обвинил Аристида в краже и неожиданно выиграл дело в суде. Это вызвало всеобщее возмущение: Аристид мог ошибиться, но разве он способен совершить нечестный поступок? Аристида освободили от наказания и вновь назначили на ту же должность. Сделав вид, будто он раскаивается, Аристид теперь стал проявлять снисходительность к расхитителям казны, закрывая глаза на их проделки. Рассыпаясь в похвалах, они убеждали демос и впредь избирать Аристида, столь безупречно исполняющего свои обязанности. И тогда перед началом голосования Аристид обратился к народу:
