Борис Мееровский - Гоббс
В этой связи уместно напомнить, что схоластическая философия также отвергала пустоту, но схоластика исходила при этом из положения о том, что «природа боится пустоты». Данное положение не только ничего не объясняло, но и приписывало природе способность ощущать, чувствовать, т. е. уподобляла ее живому существу. Гоббс же выводил отрицание пустоты из своего понимания Вселенной. Являясь «агрегатом всех тел», Вселенная исключает пустоту, не оставляет ей никакого места. Важно также отметить, что Гоббс стремился подкрепить свою точку зрения, ссылаясь на «неопровержимый опыт», который служит, по его мнению, убедительным доводом против предположения о существовании пустого пространства. Речь шла в данном случае об одном из популярных в то время экспериментов с сосудом, наполненным жидкостью, которые проделывались Торричелли, Паскалем и другими учеными с целью изучения «природы» пустоты и которые привели к открытию атмосферного давления.
Итак, отрицая существование пустоты, с которой сторонники субстанциальной концепции отождествляли пространство, Гоббс пришел к выводу, что реально существуют лишь величина или форма тел, т. е. протяженность. Все же остальное — это только воображаемое пространство, являющееся акциденцией сознания. В соответствии с таким пониманием пространства Гоббс дает следующее определение: «...Пространство есть воображаемый образ (phantasm) существующей вне нас вещи, поскольку она просто существует...» (7, I, 94; 3, I, 127).
В этом определении важно уловить главную материалистическую посылку об объективном существовании вещей, поскольку эта посылка и позволяет нам выяснить качественное отличие взглядов Гоббса на пространство (равным образом как и на время) от их субъективно-идеалистического истолкования. Последнее усматривает, как известно, в пространстве и времени лишь субъективные формы чувственного созерцания, тогда как у Гоббса они выводятся из реально существующих вещей. Однако ошибочное противопоставление Гоббсом реальной величины тел, их протяженности, и якобы воображаемого пространства является отходом от материализма.
Мы рассмотрели одну причину, побудившую Гоббса поставить под сомнение объективность времени и пространства. Но была и другая, не менее важная причина. Она связана с номинализмом Гоббса, т. е. с тем философским направлением, которое противостояло так называемому реализму. Оба этих направления, возникшие еще в недрах античной философии, получили свое развитие в эпоху средних веков. Опор номиналистов с реалистами в средневековой схоластике велся вокруг проблемы универсалий, т. е. общих понятий, и заключался в дилемме: являются ли универсалии чем-то реальным, объективным или же они представляют собой лишь «имена», т. е. слова, понятия, которые существуют только в человеческом сознании.
Не рассматривая детально те исторические формы номинализма и реализма, которые получили развитие в средневековой философии, ограничимся выявлением тех тенденций, которые они соответственно выражали. Если говорить о номинализме, то он выражал в основном материалистическую тенденцию, поскольку настаивал на объективности единичных вещей и отвергал онтологизацию общих понятий. Напротив, реализм, превращавший универсалии в самостоятельные сущности, наделявший их объективностью, являлся разновидностью идеализма и служил одновременно гносеологическим обоснованием многих христианских догматов. В XVII столетии позиции номинализма отстаивали, как правило, представители философского материализма. Это относится в первую очередь к английским материалистам. «Номинализм,— писал Маркс,— был одним из главных элементов у английских материалистов и вообще является первым выражением материализма» (1, II, 142). Маркс имел, правда, в виду мыслителей средних веков: Дунса Скота и Уильяма Оккама, — но продолжателями номиналистического направления в английской философии были также Ф. Бэкон и в особенности Т. Гоббс.
Гоббс последовательно отстаивал тезис, согласно которому реально существуют только единичные вещи. Что касается общего, то Гоббс отрицал не только его онтологический статус, но и объективную значимость общих понятий, заявляя, что в мире нет ничего общего, кроме имен, что «универсальны только имена» (3, I, 461). С номиналистической позиции Гоббс приходил к отрицанию понятия материальной субстанции, а точнее,— отождествлению последней с телом: «...Слова субстанция и тело означают одно и то же...» (3, II, 398). На этом же основании Гоббс считал, что «общая всем вещам материя» есть лишь имя и не более (см. 3, I, 148).
Впрочем, не следует игнорировать и глубокой мысли Гоббса о том, что понятие материи или, как выражался Гоббс, используя аристотелевскую терминологию, «первой материи» совпадает с понятием «тело вообще» и обозначает «представление тела независимо от любой его формы и любых акциденций, за исключением величины или протяжения и способности принимать формы и акциденции» (3, I, 148). Следует помнить также, что Гоббс был убежден в несотворимости и неуничтожимости материи, что согласно его словам «материю нельзя ни производить, ни уничтожать» (там же, 112).
Все это свидетельствует о том, что, будучи убежденным материалистом, Гоббс не мог полностью отбросить понятие материи или объявить его фикцией, как это сделал, например, впоследствии идеалист Беркли. Но с другой стороны, будучи номиналистом, Гоббс игнорировал значение понятия материи как философской категории, пытался низвести ее к отдельным, единичным материальным предметам.
Отсюда идут и попытки Гоббса подвергнуть сомнению объективный характер пространства и времени, стремление утвердить ту точку зрения, что единственной реальностью обладает протяженность или величина тел, тогда как пространство есть лишь акциденция (свойство) сознания, а время — только воображаемый образ движения тел.
До сих пор мы касались той акциденции тел, которую Гоббс считает не только вполне реальным, объективным, но и всеобщим свойством материальных вещей, или тел,— их протяженности, величины или формы. Перейдем теперь к рассмотрению акциденций второго вида, к числу которых английский философ относит движение, покой, а также такие чувственно воспринимаемые качества, как цвет, твердость, теплота, звук и т. д. Напомним, что акциденции этого вида Гоббс считает временными, преходящими свойствами тел, которые могут исчезать и появляться вновь, претерпевать различные изменения «без того, чтобы тело погибало в силу этого» (3, I, 137).
Начнем с движения. Понятно, что Гоббс имел в виду лишь механическое движение, понимаемое им как простое перемещение тела из одного места в другое. Механицизм мешал Гоббсу дойти до уяснения атрибутивного характера движения, понять, что оно представляет собой существенное и неотъемлемое свойство тел. Метафизическая ограниченность не позволяла также Гоббсу увидеть противоречивый характер всякого движения, в том числе и механического. По Гоббсу, «движение есть непрерывная перемена мест» (3, I, 141). Непрерывность процесса движения философ объясняет тем, что движущееся тело не может сразу целиком удалиться со своего прежнего места так, чтобы ни одна его часть не находилась в части пространства, общей обоим местам — покинутому и достигнутому. Гоббс убежден в том, что «тела, которые движутся, не остаются ни на один момент в одном и том же месте» (там же, 142), ибо то, что находится в течение известного времени в одном и том же месте, не движется, а покоится.
