Осип Осипов - Путь ученого
Зал был полон студентами университета и Технического училища, собрались многие профессора. Пришел и Репман. Среди студентов Николай Егорович заметил бледную от волнения Сашеньку Заблоцкую. В первом ряду сидели оппоненты Жуковского — маститый профессор физики Столетов, профессора Слудский и Цингер.
Сначала Николай Егорович очень волновался, но постепенно увлекся. Просто и ясно изложил он основы своей работы и под общие аплодисменты закончил:
— Я старался сделать изложение по возможности простым, предпочитая, где было можно, геометрические соображения аналитическим. Надеюсь, что мой скромный труд не останется бесполезным.
Следует сказать, что с первых шагов научной деятельности Николай Егорович в своих исследованиях стремился доказывать выдвигаемые им положения двояко. Во-первых, путем математических вычислений, прибегая к методу высшей математики (анализу), которым он владел в совершенстве. Но одновременно широко применял — и обычно предпочитал им пользоваться — геометрический метод, основанный на наглядном графическом изображении движения точки в пространстве.
Диссертация Николая Егоровича была признана учеными одной из наиболее выдающихся работ того времени в области гидродинамики. Эта его первая капитальная работа показала, какие глубокие знания в математике и механике успел он приобрести, насколько оригинален его метод изложения, насколько исчерпывающе углубляется он в решение поставленной перед собой задачи.
Первая работа Жуковского явилась основой многих его последующих трудов. Содержавшимися в этой работе данными о движении несжимаемой жидкости широко пользуются вплоть до настоящего времени ученые, работающие в области гидродинамики и аэродинамики.
Счастливый и радостный вернулся он домой. Анна Николаевна обняла сына. Верочка и Мария Егоровна плакали от радости. Перед Николаем Егоровичем сияли счастьем родные серые глаза Сашеньки.
После обеда отодвинули стол, и началось веселье: игры, танцы, шарады. Николай Егорович с увлечением загадывал слова, рядился в старый Машенькин кринолин. Много было шуму и смеха.
Когда гости разошлись и в доме затихло, Николай Егорович долго ходил взад и вперед между сдвинутыми с места стульями, потом зашел к себе в кабинет, присел к столу и стал писать письмо своему другу Щукину:
«Защита вышла успешней, нежели я ожидал, особенно нападал на меня Цингер, но я успешно отпарировал все выпады.
Физическая зала, в которой совершалась моя битва, была буквально набита техниками, и аплодисменты были страшные».
9 марта 1877 года Николай Егорович получил диплом на звание магистра прикладной математики[11].
Ученый совет Технического училища постановил командировать его за границу «для собирания материалов к продолжению изданного им сочинения по гидродинамике и для ознакомления с чтением означенного предмета в политехнических школах Германии и Франции».
В июне 1877 года Николай Егорович уехал за границу.
Позади остались прощальные обеды с товарищами, слезы и объятия матери и сестер, напутствия Егора Ивановича, приехавшего из Тулы проводить сына. Поезд помчался мимо московских пригородов.
Путешествие началось!
Первая остановка была намечена в Берлине, где Николай Егорович отыскал недорогую гостиницу, умылся, переоделся и отправился осматривать город.
День был жаркий, цвели деревья на бульварах и своим медовым запахом напоминали Николаю Егоровичу старые липы ореховского парка. Он задумался, а когда поднял голову, то увидел перед собой через улицу вывеску: «Аквариум». Николай Егорович так любил всякое зверье и растения, что, не раздумывая долго, вошел в прохладный подъезд. Его провели на небольшую площадку, откуда начинался спуск по узкой лестнице, между двумя стенами из толстого стекла. За стеклом была вода, и в ней между кораллами и водорослями плавали всевозможные рыбы, осьминоги, огромные лангусты, морские звезды и другие обитатели морских глубин.
Николаю Егоровичу казалось, что он путешествует с капитаном Немо на «Наутилусе».
«Вот Верушку бы сюда!» — подумал он и, купив при выходе несколько картинок с изображением разноцветных японских рыб, послал их в первом письме домой Верочке.
Вернувшись в свою гостиницу, он очень обрадовался, застав у себя московского знакомого инженера Зилова. Теперь есть с кем поговорить, обменяться впечатлениями. Они отправились вместе обедать.
Немецкая кухня не слишком вкусна. Путешественникам подали в ресторане карточку с рядом затейливых названий блюд. Но когда лакей во фраке принес заказанные кушанья, то оказалось, что под вычурными названиями скрываются обыкновенный картофельный суп и капуста с кочерыжками.
На другой день с утра Николай Егорович отправился в университет на лекции. Читал знаменитый физик Кирхгоф и другие выдающиеся ученые.
В начале июня Жуковский приехал в Париж. Там он надеялся встретиться с Шиллером и еще одним товарищем по университету, Ливенцовым.
В Париже Николай Егорович остановился в та называемом Латинском квартале; в этом районе жили почти исключительно студенты. Комната с камином и с двумя зеркалами очень ему понравилась. Выйдя на освещенную солнцем узкую улицу, он решил отыскать кафе «Ротонд», которое рекомендовал ему Орлов. По дороге он купил красную розу, воткнул ее в петлицу и, помахивая шляпой, направился в кафе.
Кругом звонко трещала французская речь, на тротуаре под полосатым навесом за круглыми столиками виднелись цилиндры, маленькие дамские шляпки, кружевные зонтики.
— Ба! Жуковский! Николай Егорович!
Французы за соседними столиками обернулись.
Николай Егорович вздрогнул. Так странно было услышать эти восклицания среди французского говора.
— Шиллер, Ливенцов! Вот так встреча!
Последовали объятия, поцелуи. Друзья потеснились, освободили место Жуковскому, и посыпались вопросы, рассказы… Оказалось, что они поселились вместе, в одном доме.
Распив по случаю встречи бутылку ледяного шампанского, приятели вышли на раскаленные улицы Парижа и решили заняться осмотром парижских достопримечательностей.
Накануне был какой-то национальный праздник, и поэтому кое-где виднелись еще не снятые трехцветные флаги республики.
На улицах, особенно около Вандомской площади, попадались дома со свежезаделанными пробоинами — воспоминание о революционных боях славной Парижской коммуны 1871 года.
Долго бродили друзья пешком и ездили на империале омнибусов по улицам Парижа. Они пришли к выводу, что планировка Парижа напоминает планировку Москвы.
