Неизвестен Автор - От Советского Информбюро - 1941-1945 (Сборник)
Из Калининской области, из деревни Бурково Кимрского района доносится на фронт горячий завет другой старой матери:
"Дорогие мои сыновья, Миша и Ваня! Это вам передает привет ваша маманя. Я жива и здорова. Дети мои, Миша и Ваня! Бейте изверга-врага! Сыны мои любимые, бейте его за вашего отца, который погиб в пятнадцатом году. Сыны мои! Будьте такими, как был ваш отец, стойкими и верными своей родине. Буду ждать вас с победой и с наградой.
Ваша маманя".
Над простыми, даже наивными словами этой "мамани" встает волевое лицо матери-патриотки. Глухой ночью или в призрачный час предрассветный не раз просыпалась она в тоске и в страхе за своих детей. Но пламенная стойкая вера в необходимую и обязательно грядущую победу вливала новую бодрость в ее усталое сердце. С предельной нежностью к сыновьям она молит их об одном: будьте беспощадны к врагу! Это сочетанье женственной мягкости с грозным требованием выполнения неуклонного гражданского долга необычайно волнует душу своей святой отвагой.
В Саратове мать Володи Блинова долго искала слова, чтобы письмом своим к его бодрости прибавить свою. И вдохновенное это желание, неожиданно для нее самой, вылилось в стихотворные строчки.
"Сын родной, дорогой!
Ты - один у меня.
Ты на фронте сейчас
Бьешь фашиста-врага.
Будь всегда впереди!
Я тужу лишь о том,
Что нет сил у меня,
Я пошла бы на фронт
Бить фашиста-врага".
Три письма из многих тысяч таких же простых, безыскусственных, неярких словесно, но полных внутренней силы, - как они величавы в глубокой своей сущности! Не пошлет мать своего сына в неправый бой. Его честь для нее дороже собственной своей. Его смерть для матери -неизбывное горе. Подлинно свят тот бой, в который она сама посылает кровного сына, плоть от плоти своей, кость от кости своей. Справедлива, счастлива и победоносна страна, которой матери отдают самую священную свою любовь. Ни одному врагу, какой бы технической мощью он ни обладал, не подмять, не сокрушить, не победить такой страны!
19 сентября 1941 года
В течение 21 сентября наши войска вели бои с противником на всем фронте. После многодневных ожесточенных боев наши войска оставили Киев.
Из сообщения Совинформбюро
21 сентября 1941 г.
Илья Эренбург
Киев
Я родился в Киеве на Горбатой улице. Ее тогда звали Институтской. Неистребима привязанность человека к тому месту, где он родился. Я прежде редко вспоминал о Киеве. Теперь он перед моими глазами: сады над Днепром, крутые улицы, липы, веселая толпа на Крещатике.
Киев звали "матерью русских городов". Это - колыбель нашей культуры. Когда предки гитлеровцев еще бродили в лесах, кутаясь в звериные шкуры, по всему миру гремела слава Киева. В Киеве родились понятия права. В Киеве расцвело изумительное искусство - язык Эллады дошел до славян, его не смогла исказить Византия. Теперь гитлеровские выскочки, самозванцы топчут древние камни. По городу Ярослава Мудрого шатаются пьяные эсэсовцы. В школах Киева стоят жеребцы-ефрейторы. В музеях Киева кутят погромщики.
Светлый пышный Киев издавна манил дикарей. Его много раз разоряли. Его жгли. Он воскресал. Давно забыты имена его случайных поработителей, но бессмертно имя Киева.
Здесь были кровью скреплены судьба Украины и судьба России. И теперь горе украинского народа - горе всех советских людей. В избах Сибири и в саклях Кавказа женщины с тоской думают о городе-красавце.
Я был в Киеве этой весной. Я не узнал родного города. На окраинах выросли новые кварталы. Липки стали одним цветущим садом. В университете дети пастухов сжимали циркуль и колбы - перед ними открывался мир, как открываются поля, когда смотришь вниз с крутого берега Днепра.
Настанет день, и мы узнаем изумительную эпопею защитников Киева. Каждый камень будет памятником героям. Ополченцы сражались рядом с красноармейцами, и до последней минуты летели в немецкие танки гранаты, бутылки с горючим. В самом сердце Киева, на углу Крещатика и улицы Шевченко, гранаты впились в немецкую колонну. Настанет день, и мы узнаем, как много сделали для защиты родины защитники Киева. Мы скажем тогда: они проиграли сражение, но они помогли народу выиграть войну.
В 1918 году немцы тоже гарцевали по Крещатику. Их офицеры вешали непокорных и обжирались в паштетных. Вскоре им пришлось убраться восвояси. Я помню, как они убегали по Бибиковскому бульвару. Они унесли свои кости. Их дети, которые снова пришли в Киев, не унесут и костей.
Отомстим за Киев - говорят защитники Ленинграда и Одессы, бойцы у Смоленска, у Новгорода, у Херсона. Ревет осенний ветер. Редеют русские леса. Редеют и немецкие дивизии.
Немцы в Киеве - эта мысль нестерпима. Мы отплатим им за это до конца... Как птица Феникс, Киев восстанет из пепла. Горе кормит ненависть. Ненависть крепит надежду.
27 сентября 1941 года
Федор Панферов
Подарки
Как-то необычайно из Москвы, с ее красивых улиц попасть вот в этот блиндаж - подземное царство. Но здесь, на передовой линии фронта, блиндаж считается самым комфортабельным местом: над тобой березовый в три-четыре яруса потолок, выше над потолком проносятся с воем снаряды, где-то совсем недалеко с треском рвется минометный огонь, строчат пулеметы, а тут, в блиндаже, ты можешь читать, писать, отдыхать. Но все это в какой-то свободный час, а в остальное время не до этого: на передовой линии идет жесточайший бой. Только несколько часов тому назад у немцев-фашистов отбита высота, и майор Шитов, командир полка, решив передохнуть часок-другой, с несколькими бойцами вошел в блиндаж.
Странно, когда он входил через узкую щель в блиндаж, он показался огромным, высоким и широкоплечим, но вот он сел за столик против нас, и мы видим - он маленький, а загорелое, обветренное лицо у него улыбчивое, глаза синие, какие-то детские. Но это тот самый Шитов, который отбил уже не одну высоту у фашистов, тот самый Шитов, за которым постоянно охотятся немцы и которого боятся, хуже чем минометного огня.
Он сел за столик и сразу заговорил:
- Знаете, чего бы я сейчас хотел? Забраться в ванну, затем в чистую постель и спать... недели две-три. Ну, чего нет, того нет.
В эту самую секунду бойцы внесли в блиндаж длинный ящик, и один из них, вытянувшись перед Шитовым, улыбаясь во все лицо, отрапортовал:
- Опять, так сказать, подарки, товарищ майор.
- Ну-у! Интересно. Что же сегодня прислали? - и пока бойцы открывали ящик, Шитов достал из угла прекрасное байковое одеяло, теплое белье и, разложив это на столе, задорно спросил. - Знаете, откуда это чудесное прислали? Э-э-э! Не догадаетесь. С Сахалина. Понимаете, с острова Сахалина. А это вот, - он выдвинул перед нами кульки с сушеными фруктами, - из Ташкента, - и взяв пригоршню, глубоко вдохнув запах фруктов, добавил. - Ох, как пахнет от них солнцем.
