Ярослав Тинченко - Белая гвардия Михаила Булгакова
К окончательному падению гетманской власти в городе оставалась лишь одна артиллерийская батарея так и не сформированного 1-го Отдельного артиллерийского дивизиона Киевской офицерской добровольческой дружины генерала Кирпичева. Командовал батареей подполковник П.Н. Мартынов, его помощником был гвардии капитан Спекторский. Последний, в соответствии с приказами, должен был возглавлять 2-ю батарею указанного дивизиона, но за не имением таковой временно замещал вакантную должность в реально существующей батарее. В дивизионе так же планировалось создать 3-ю горно-артиллерийскую батарею подполковника Румянцева и даже две тяжелые батареи, но планам этим не суждено было сбыться. Имеющаяся батарея находилась в резерве командования и располагалась в здании артиллерийского училища на нынешней Соломенской площади, там же, где находилась и сердюцкая артиллерия. С вступлением в Киев войск Директории большая часть военнослужащих этой батареи разбежалась. Те же, кому некуда было бежать, оставались в батарее до вечера, и затем были арестованы. Не смотря на некоторое сходство фамилий командиров батареи с фамилиями, приведенными в "Белой гвардии", мы твердо убеждены, что эта батарея так же не могла быть местом службы Михаила Афанасьевича — слишком далеко от его дома она находилась. Следовательно, доехать до нее на извозчике в течение пятнадцати минут, как свидетельствует Татьяна Лаппа, он физически не мог.
По городу было разбросано еще несколько пушек: три или четыре в Васильковских укреплениях на Печерске; одна на Банковской улице, возле штаба генерала Долгорукова; одна рядом с генерал-губернаторским дворцом, где находился гетман Скоропадский. Естественно, что и эти орудия так же не имели никакого отношения к мортирному дивизиону, описанному Булгаковым.
Последнее, на что мы хотели бы обратить внимание в деле о пушках, это то, что во дворе Александровской гимназии на самом деле в то время никаких артиллерийских частей не находилось. Не обнаружили в гимназии ничего похожего на артиллерию и вступившие 14 декабря 1918 года украинские подразделения. Таким образом, мы можем утверждать, что в гимназии действительно располагалось воинские подразделение, в котором вполне мог служить сам Михаил Булгаков, но это была не артиллерийская часть, тем более, не мортирный дивизион.
Кто служил в дивизионе из "Белой гвардии"? Как видно из романа — юнкера и студенты; от себя должны заметить, что это были достаточно странные юнкера и студенты. Почему? Мы попробуем объяснить, и начнем со студентов. На вопрос командира дивизиона: "Ну, как?", его помощник ответил: "Драться будут, но полная неопытность. На сто двадцать юнкеров восемьдесят студентов, не умеющих держать в руках винтовку". Тут стоит добавить, что писатель, по всей видимости, несколько запутался в цифрах, поскольку уже на следующей странице командир дивизиона заявил: "Ну, так вот-с, — Малышев очень понизил голос, — понятно, что мне не хочется остаться в этом каменном мешке на подозрительную ночь и, чего доброго, угробить двести ребят, из которых сто двадцать даже не умеют стрелять!".
В любом случае, речь идет о том, что около половины личного состава дивизиона не умело стрелять даже из винтовок. Это кажется очень странным, поскольку вряд ли людей, абсолютно не знакомых даже со стрелковым оружием, могли направить (или оставить) в артиллерию, да еще к тяжелым орудиям, где нужен очень большой военный опыт!
Сами по себе студенты нам кажутся тоже весьма странными. Дело в том, что при гетмане Скоропадском, в 1918 году, преимущества при поступлении или продолжении учебы в высших учебных заведениях предоставлялись в первую очередь бывшим военным, вернувшимся с фронтов Первой мировой войны. Недоучившиеся студенты, ставшие офицерами, бывшие гимназисты, закончившие школы прапорщиков, вольноопределяющиеся и унтер-офицеры — все пошли в институты и университеты. Гетман Скоропадский запретил принимать в свою армию так называемых офицеров военного времени, а таких с войны оставалось подавляющее большинство и на фоне безработицы им ничего не оставалось, как идти учиться. Именно поэтому украинское студенчество 1918 года на три четверти состояло из бывших военных, прошедших войну. Естественно, что студенты образца 1918 года поголовно умели стрелять, что входит в противоречие с утверждением командира дивизиона о том, что его студенты не умеют стрелять.
Еще одна странность заключается в том, что писатель при описании личного состава дивизиона несколько раз упомянул синие студенческие фуражки. Дело в том, что синие фуражки, как неотъемлемый атрибут формы каждого студента, в 1918 году не были в употреблении. Студенты 1918 года в подавляющем большинстве донашивали военную форму, и министерство просвещения Скоропадского из экономии отменило обязательное ношение студенческой формы. Таким образом, синие фуражки студентов дивизиона так же являются весьма сомнительными.
А могли ли вообще служить студенты в булгаковском мортирном дивизионе, если таковой бы реально существовал в декабре 1918 года? Уверенны, что нет. В то время в городе имелось четыре крупных высших учебных заведения: Киевский университет Святого Владимира, Украинский университет (в помещениях теперешней Академии Вооруженных сил Украины), Коммерческий институт (теперь — Государственный педагогический университет имени Драгоманова) и Политехнический институт.
Еще в конце октября в Києеє для охраны города стала формироваться так называемая Киевская офицерская добровольческая дружина генерала Кирпичева. Инициаторами создания этой дружины были бывшие офицеры, обучающиеся в Киевском университете Святого Владимира. На призыв поступать в дружину откликнулось подавляющее большинство студентов университета из бывших военных. Университет опустел настолько, что на некоторое время был закрыт. Это вызвало беспорядки 14 ноября 1918 года, спровоцированные социалистически настроенными студентами из штатских. Университет пришлось закрыть надолго, и он фактически не функционировал до прихода в Киев войск УНР. Все лучшие и убежденные студенты из военных ушли в добровольческие части еще в конце октября — начале ноября, а прочие из штатских под благовидным предлогом закрытия университета скрылись. Таким образом, Киевский университет для частей, формирующихся в конце ноября — начале декабря (а к таковым нужно отнести дивизион из романа, находящийся не на фронте, а в Киеве) уже ничего дать не мог. Примеру студентов университета последовали и многие студенты-офицеры Политехнического института.
12 ноября 1918 года Советом Министров гетмана Скоропадского была объявлена тотальная мобилизация офицеров до 30 лет. В соответствии с этой мобилизацией практически все студенты-офицеры, не ушедшие в части добровольно, забирались принудительно. По вопросу мобилизации 13 ноября в Коммерческом институте состоялась сходка студентов-офицеров различных вузов, которая вынесла оригинальную резолюцию, опубликованную в киевских газетах, процитировать которую стоит полностью:
