Валентин Гафт - Красные фонари
Но это было уже в мосфильмовском кинопавильоне после бессловесных натурных съемок в Риге, где мы щеголяли в роскошных костюмах наших персонажей, сшитых лучшим портным Москвы тех лет Исааком Затиркой. Три молодых красавца, одетых по последней французской моде, шествовали по советской Риге тех лет. Девочки падали в обморок.
Шли годы. Играл в театре и снимался в кино я. Гафт играл в театре Гончарова, затем в «Сатире», затем где-то еще и тоже снимался. Мы почти не сталкивались ни в кино, ни в жизни. Я видел его в роли графа Альмавивы в плучековском «Фигаро». Это незабываемо. В этой статье о моем друге я хотел избежать театроведения и анализа гафтовских ролей, но Гафт играл своего Альмавиву без ширвинизмов. Он был изящен, ироничен, когда надо, однако в своей страсти к Сюзанне он доходил до предельного накала, оттого был чрезвычайно непосредственным и дико смешным. Он не боялся быть смешным. Он вообще, казалось, не заботился о производимой им реакции на публику, он жил в роли графа, он купался в его комедийных страстях и ситуациях. Это-то и смешило, и поражало — накал страстей!
Вскоре он оставил и роль, и театр и перешел в театр «Современник», откуда я в 1971 году ушел. Он заменил меня в роли дядюшки Адуева и в ненавистной мне роли, роли Стеклова в «Большевиках» Шатрова. А также начал репетировать Шамраева в ефремовской «Чайке». Лишь потом, после ухода Ефремова во МХАТ, уже в волчковском «Современнике» Гафт стал признанным протагонистом этого театра и сыграл блистательные свои роли — Джорджа в «Вирджинии Вульф», каплея Гусева в «Валентине» Рощина, городничего в «Ревизоре», Хиггинса в «Пигмалионе» и десятки других в постановках Галины Волчек, Георгия Товстоногова, Валерия Фокина и других.
Еще одна его поразительная роль в театре, на сей раз имени Моссовета, в спектакле Юрия Ерёмина «Муж, жена и любовник» по Достоевскому, недавняя его роль. В этом же спектакле играет его замечательная Ольга Остроумова. Произошло сие относительно недавно. А до того прошла целая жизнь артиста Гафта, известного и любимого всей страной.
Одна из его многочисленных киноролей — роль в телефильме Петра Фоменко «Спутники». О ней много говорили, писали — и не зря. Еще много-много других. Гафт и рязановский артист в том числе: «Гараж»; в водевиле Горина и Рязанова, где Гафт — красавец-гусар; «Мелодия для флейты», «Небеса обетованные». Но любовь публики к его дарованию продиктована не только участием в фильмах Эльдара Александровича. Он играл еще в десятках других. Каков же киногерой Валентина Иосифовича? Почти всегда это большой, сильный, умный, красивый — то, что называется стопроцентный — мужчина, даже мужик. Это его, как теперь говорят, имидж. За это его любит массовый зритель. Не только, конечно, есть же еще и острохарактерная роль слуги, дворецкого в телекомедии «Здравствуйте, я ваша тетя!», где снимался и я. Есть две роли в комедии-сказке «Иван да Марья», двух идиотов-проходимцев, казначеев, которых мы с ним сыграли, спели, пританцовывая фрейлехс. Был телеспектакль А. Прошкина «Записки Пиквикского клуба» по Диккенсу. Гафт — Сэм Уэллер, я — Джингль. Было это давно — в семидесятых.
А вот в самом конце восьмидесятых мы с Валентином сошлись в творческом клинче всерьез. Произошло сие замечательное для меня событие, когда я приступил к съемкам телефильма по пьесе Фридриха Дюрренматта «Визит старой дамы». Наш фильм зовется «Визит дамы», так как наша дама уже замысливалась не старухой. Сыграла ее эффектная, трагикомическая, совсем не старая Екатерина Васильева — миллиардершу из Америки, Клару Цаханасьян, возвращающуюся отомстить провинциальному заштатному европейскому городку Гюллену за попранную здесь молодость, сделавшему из порядочной девушки портовую шлюху в бардаке, где она случайно схватила бога за бороду. В числе ее клиентов оказался старик-миллиардер армянин Цаханасьян. Она стала его женой, затем его сказочно богатой вдовой.
И тогда она решила восстановить справедливость: вернуться в свой вконец разорившийся городок в европейском захолустье и потребовать за помощь городу в миллиард долларов жизнь того, кому вместе с любовью отдала свою девичью честь, от которого забеременела и который променял ее, свою любимую, на приданое за нелюбимой — маленькую лавочку, теперь тоже разорившуюся, как и он сам. Их ребенок — когда-то родившаяся девочка — умер в детском приюте. И тогда Клара стала проституткой. Дальнейшее известно.
Этого пожилого, стертого, несчастного, слабого человека должен был сыграть Валентин Иосифович Гафт. И он-таки его сыграл. Худого, с поредевшими жидкими волосами на морщинистом лице, в очках, в поношенном костюме. Еще красивый в восьмидесятых мужчина, сильный, уверенный в себе, по крайней мере, так воспринимаемый публикой.
Потом Гафт, недовольный моей картиной, скажет: «Ты заставил меня, Мишка, играть тебя со всеми твоими комплексами. Поэтому я хреново сыграл эту роль. Не люблю я этот фильм. Нет, Катя там классная, а я…»
Мне так не казалось и, честно скажу, не кажется по сей день. И не только мне. Поэтому вины за собой не числю. Да, эта роль Вали принципиально отличается от сыгранного им в кино. Это правда. Но так ли это плохо? Причем по ходу съемок у нас с Валентином было полное единодушие. А Галя-то Волчек, хорошо знавшая нас обоих, предрекала: «Козаков с Гафтом на съемках убьют друг друга». Не убили. Довели съемки в мире и дружбе до самого конца. Конфликт возник перед озвучанием, когда Гафт увидел смонтированный вчерне материал. Он недвусмысленно высказал свое мнение о материале, прямо и резко. Однако на озвучании все довел до конца, ничего не испортив… Но долгие годы устойчиво не любил эту нашу работу и говорил мне об этом. Что ж, как говорится, имеет право. За это и люблю его. За точку зрения, за принципы, за человеческое и художническое достоинство. Оно во всем.
Гафт не карьерист. Он не станет целовать президентское плечико за орден, врученный ему на сцене, как это сделал один очень известный артист, тоже когда-то снимавшийся у меня. Гафта не увидишь на всех этих разного рода тусовках, а потом сфотографированного в разного рода массовых полужелтых журнальчиках. Его лицо не украшает толстые глянцевые журналы. Он не пожелал превращаться в пищу для читателей — глотателей газет. Он стоит в стороне от антикультурной революции и прочих телепиршеств нашего нового времени. Он Гафт — и этим все сказано. Живи долго!
Сад забытых воспоминаний
* * * *
Уже от мыслей никуда не деться.
Пей или спи, смотри или читай,
Все чаще вспоминается мне детства
Зефирно-шоколадный рай.
Ремень отца свистел над ухом пряжкой,
Глушила мать штормящий океан,
Вскипавших глаз белесые барашки,
И плавился на нервах ураган.
Отец прошел войну, он был военным,
Один в роду оставшийся в живых.
Я хлеб тайком носил немецким пленным,
Случайно возлюбя врагов своих.
Обсосанные игреки и иксы
Разгадывались в школе без конца,
Мой чуб на лбу и две блатные фиксы
Были решенной формулой лица.
Я школу прогулял на стадионах,
Идя в толпе чугунной на прорыв,
Я помню по воротам каждый промах,
Все остальные промахи забыв.
Иду, как прежде, по аллее длинной,
Сидит мальчишка, он начнет все вновь,
В руке сжимая ножик перочинный,
На лавке что-то режет про любовь.
Сад забытых воспоминаний
