Алексей Федоров - Последняя зима
Существует математически четкая формула, выведенная из практики партизанской войны: охрана и оборона железных дорог прямо пропорциональна силе удара по ним. На Волыни мы лишний раз убедились в точности этой формулы.
Гитлеровцы в конце концов поняли, что партизаны применяют новый, более эффективный тип мин, которые ставятся мастерами своего дела. В ответ фашисты не ограничились количественным усилением охраны. Они непрерывно совершенствовали и сами методы надзора за железнодорожным полотном. Однако на любую хитрость, на любые меры противника мы находили ответ. Вокруг МЗД-5 завязалась своеобразная война умов. Вот тогда-то землянка нашей подрывной роты и превратилась в лабораторию ищущей мысли, в центр дискуссий, предложений, опытов.
Немецкие патрули начали осматривать колею через каждые два часа. Тогда наши хлопцы стали минировать полотно в интервалах между появлениями патрулей.
Фашисты устраивали засады на различных участках дорог. Партизанские дозоры, несущие круглосуточное дежурство на высоких деревьях, замечали, где эти засады располагаются.
Фашисты расставляли через каждый километр "стукачей", которые ударами камня о рельс должны были сигнализировать по цепочке о выходе на дорогу минеров. Но "стукачи" были из местных жителей. В одних случаях они умышленно не замечали партизан, в других - партизанам приходилось на время убирать их с дороги.
Для того чтобы обнаружить тщательно замаскированное место минирования, немцы прогоняли по пути дрезину с волочившимися за ней и оставляющими след цепями. Где к утру след окажется прерванным, там и надо искать мину. Партизаны научились не только восстанавливать прерванные желобки от цепей. Кое-где они сами нарочно прерывали след, но в таких местах врага поджидали противопехотные мины-ловушки.
У оккупантов появились собаки, умеющие отыскивать мины по запаху тола. Тогда партизаны начали разбрасывать повсюду вдоль полотна маленькие кусочки взрывчатки, собаки рвались в разные стороны и, совершенно сбитые с толку, ничего не могли найти.
Гитлеровцы приспосабливали впереди паровоза длинную решетку на колесиках-бегунках, чтобы взрыв мины происходил под этой решеткой. "Полотно исправим быстро! Лишь бы сохранить локомотив и вагоны!" рассчитывали оккупанты. Однако партизаны научились устанавливать взрыватель таким образом, что он реагировал лишь на определенную тяжесть.
Но вот впереди паровоза движется уже не легкая решетка, а платформа, груженная железным ломом. Однако мина по-прежнему срабатывает когда нужно. Теперь взрыватель отрегулирован нашими специалистами так, что одна только сила тяжести не приведет его в действие. Он должен испытать толчки определенного характера, определенного направления, вызываемые лишь движением паровоза.
В редчайших, исключительных случаях гитлеровцы все же ухитрялись обнаружить нашу МЗД-5. Но обнаружить - еще не значит извлечь, обезвредить! Дорого дали бы оккупанты, чтобы заглянуть в механизм мины, разгадать ее секреты. Никогда это не удавалось. Усовершенствовав МЗД-5, снабдив механизм снаряда "кнопками неизвлекаемости", партизаны отбили у вражеских саперов охоту пытаться овладеть тайной. Несколько фашистов после первых же таких попыток были разнесены в клочья.
Урок не пропал даром. Снимать наши мины гитлеровцы больше не решались. Когда находили партизанские мины, они были вынуждены взрывать их с почтительного расстояния. Но ведь при этом самим же оккупантам приходилось разрушать железнодорожный путь.
Летнее наступление партизан-подрывников на важнейшие коммуникации врага завершилось внушительной победой. Ковельский узел фактически был закрыт. По этому поводу мы получили в конце августа поздравление Центрального Комитета Коммунистической партии Украины.
В сентябре и октябре наши минеры подорвали еще 103 эшелона. По-прежнему лишь отдельным поездам с живой силой, с техникой и боеприпасами, предназначенными для Восточного фронта, удавалось проскакивать через Ковельский узел.
Но вот подошла зима... Гитлеровцы всегда боялись русской зимы, однако для тех из них, кто охранял подступы к железным дорогам, зима стала желанной союзницей.
Выпал снег. Белая пушистая пелена укрыла землю, легла на скаты железнодорожного полотна, засверкала на стометровых открытых полосах между путями и лесом. Заяц проскачет, птица пройдется - и то следы на снегу хорошо видны. А как подобраться к рельсам, не оставив следа, партизанам-минерам?
Над этим уже давно думали в землянке подрывной роты. Ответа никак не могли найти. Подчас у минеров рождались самые неожиданные предложения, как будто и удачные, но, к сожалению, удачные только на первый взгляд.
- Ходули! От леса к полотну двигаться на ходулях. Шаг будет широким, каждый след небольшим... Охрана не обратит внимания! - предложил кто-то.
Хорошо, допустим, не обратит. Допустим, что партизаны подобрались к рельсам на ходулях. Ну и дальше? Ведь с ходулей минировать не станешь. А ступил на землю - оставил следы. Предложение приходилось отбрасывать.
Мой заместитель по диверсионной работе Алексей Семенович Егоров очень болезненно переживал начало снегопадов. Этот молодой офицер в звании старшего лейтенанта был прекрасным знатоком минноподрывного дела. Прислали к нам Алексея Семеновича весной. Он быстро проявил свою энергию, знания и организаторские способности.
Интересным человеком был Алексей Семенович! По образованию он финансист, окончил планово-экономический факультет и в мирное время работал по своей специальности на крупном промышленном предприятии в Казахстане. С началом войны на строевую службу в армию Егорова не взяли из-за полного плоскостопия, а отправили учиться на финансово-плановые курсы при одной из военных академий. Через полгода из финансиста гражданского Егоров превратился в финансиста военного. В этом качестве его отправили работать в Москву, в Наркомат обороны.
- Сижу, пересчитываю бесконечные колонки цифр, - рассказывал Алексей Семенович, - понимаю, конечно, что и этим должен кто-то заниматься, но ведь мне нет еще тридцати лет, практически я здоров, а значит, и не вправе быть в стороне от непосредственной борьбы с фашистами... Меня преследовала мысль: что скажу я своим детям, которых очень люблю, когда они зададут вопрос, что делал их отец во время войны?
Егоров старался попасть в действующую армию, по это ему так и не удалось. Тогда Алексей Семенович стал проситься на какую-нибудь работу во вражеском тылу. Целый месяц осаждал он К. Е. Ворошилова ходатайствами направить его в партизанскую школу особого назначения. Наконец Егорову пошли навстречу и откомандировали туда.
