Павел Цупко - Пикировщики
— Начальство вызывает — хорошего не жди, говорили еще в доброе старое время, — мрачно резюмировал Ярнов, складывая в планшет карту и таблицы. — Как пить дать, врубят нам за самовольство. Почему поперед батьки в пекло полезли.
— Замолчи ты! Без тебя тошно! — насупился Константин. — Мы ничего плохого не сделали.
— Наоборот! Так чего ж ты переживаешь? Батя Богомол — мужик толковый и справедливый. Уверен, что поддержит! А потом, чего нам-то бояться? Дальше фронта не пошлют!
Усенко бросил на своего помощника беспокойный взгляд. Внезапный вызов к комполка его озадачил. Собственно, занятия в эскадрилье по бомбометанию с пикирования уже закончились. Опытные Григорьев и Мяло разобрались и во многом поправили молодежь. Совместно была выработана стройная цепь последовательных действий на всех этапах — от наведения бомбардировщика на цель до выхода его из боя. В заключение еще раз проштудировали инструкцию, разработанную испытателями. Итоги занятий оказались выше ожиданий: все летчики эскадрильи загорелись желанием попробовать себя и свои силы по новому методу уже в завтрашнем бою.
И вдруг вызов к Богомолову! Он мог закончиться не только наказанием, но и вообще запретом. Григорьев переглянулся с Мяло: на их плечи тоже ложилась немалая ответственность за внедрение метода без согласования с командованием полка.
— Спокойно! — сказал комэск и встал. — Я тоже пойду.
— И я! — подхватился Леонтий Леонович Мяло. В штабе полка летчиков ждало все командование. Усенко окинул собравшихся взглядом и, шагнув к командиру, спокойно доложил:
— Товарищ капитан! По вашему приказанию…
— Подь, подь сюда, Усенко! Вот тебе бумага, карандаш. Рисуй, рассказывай! Да покороче. Главное! Ясно?
В третий раз Константину и Ярнову пришлось рассказывать, показывать, доказывать.
Потом вызвали экипаж Фордзинова. Все повторилось. Засиделись допоздна. Командир полка показал на часы и решительно встал.
— На сегодня хватит! Утром — бой! — Он сладко потянулся и недовольно бросил капитану Серебряку: — Вот, брат штурман, до чего мы с тобой дожили! Молодые обскакали! Пока мы прикидывали да изучали буквы инструкции, они начали бомбить, и, как видно, неплохо! Неграмотно, конечно, с погрешностями, но бомбили! А нас с тобой поставили в дурацкое положение: за самовольство следует строго взыскать, чтоб впредь неповадно было. А за инициативу как же?
Штурман полка ухмыльнулся:
— Придется немцев запросить, они-то уж наверняка недовольны… Я так понимаю, Василий Павлович. Надо учесть, что Григорьев и Мяло уже провели подготовку эскадрильи к бою с пикирования. Пусть бьет. Потом мы еще раз соберемся, проанализируем и решим окончательно.
— Ну, не ожидал я от тебя такого решения. Нет! Завтра с Григорьевым полетим и мы с тобой. Тоже будем бомбить с пикирования. Все! Марш отдыхать!
Когда Богомолов объявил о своем решении, Константин понял: победил! Им довольны! От радости летчик не чувствовал под собой ног, а на командира полка смотрел так влюбленно, что тот погрозил ему:
— Ну ты, сын Донбасса, нос не задирай. А впредь учти: любое дело надо согласовывать с начальством. Резон прост: не получится — с тебя взятки гладки, начальство будет в ответе. Получится — начальству хвала и тебя не забудут. Вот так-то, молодой, учись жить по-людски, если хочешь расти. Понял, с кого надо брать пример? Благодари за науку!
Усенко смотрел на командира и не мог понять: шутит он или говорит всерьез. А штурман полка капитан Серебряк рассмеялся:
— Все правильно! Летчик пример берет с тебя, Василий Павлович! Как говорится, что посеешь… Ты приказ уже отдал, а почему не согласуешь с начальством?..
Война круто ломала установившиеся в авиации нормы и утверждала новые тактические приемы. Но ни младший лейтенант Усенко, ни комэск Григорьев, ни капитан Богомолов в тот вечер не думали об этом. Ими руководило одно желание нанести врагу наибольший ущерб…
На следующий день с пикирования бомбили все летчики полка. Командующий военно-воздушными силами фронта генерал-майор авиации Мичугин, когда ему доложили о «самовольстве» в 13-м, сам позвонил Богомолову, одобрил и посоветовал проконсультироваться по некоторым вопросам с командованием 12-го авиаполка, который уже имел некоторый опыт такого рода бомбардировок с Пе-2.
На дальних подступах к Москве
19 июля танковым соединениям Гудериана удалось захватить Ельню. Правда, дальше немцы не продвинулись и, отражая атаки наших войск, вынуждены были зарыть в землю танки и штурмовые орудия — перешли к жесткой обороне, спешно подтянули свежие пехотные соединения, отборную дивизию СС и удержали захваченные позиции. В результате в линии Западного фронта образовался весьма опасный для Красной Армии «ельнинский выступ»:
угроза окружения под Смоленском трех советских армий, а следовательно, и прорыв противника к Москве резко возросли. Ставка Верховного Командования приказала ликвидировать эту угрозу, и в районе Ельни стала сосредоточиваться 24-я армия генерала Ракутина. Одновременно, чтобы обескровить противника, измотать его в боях и сорвать наступление на Москву, Ставка передала Западному фронта мощные подвижные ударные отряды — пять групп по три дивизии в каждой для ударов по врагу с фронта и Две кавалерийские группы для действия по его тылам.
Эти отряды были немедленно введены в бои. В районе Смоленска 21 июля летчики 13-го авиаполка и всей фронтовой авиации совместно с танкистами пробили в линии фронта коридор, и по нему в тылы немецкой 3-й танковой группы генерала Гота прорвались две кавалерийские дивизии.
На второй день на левом крыле фронта в районе Бобруйска летчики обеспечили прорыв в рейд по тылам могилевско-смоленской группировки гитлеровцев еще трех кавалерийских дивизий, которыми командовал прославленный буденновец, герой гражданской войны генерал Ока Городовиков.
23 июля в районе Рославля авиация поддержала переход в контрнаступление трех дивизий генерала Качалова. Эти дивизии сбили врага с оборонительных позиций, отбросили его за реку Стометь и создали угрозу «ельнинскому выступу» с тыла.
В последующие дни авиационные полки действовали на правом фланге фронта против 3-й танковой группы Гота, где обеспечили контрнаступление сразу двух ударных групп — дивизий генерала Хоменко из района Белого и севернее Ярцева войск генерала Калинина.
Во всех этих операциях авиаполк действовал с предельной нагрузкой, совершая от четырех до шести боевых вылетов в день. Летчики-пикировщики первыми наносили по противнику бомбардировочные удары и дрались с таким упорством, с такой смелостью, что заслужили у наших пехотинцев не только горячую благодарность и похвалу, но и уважительное имя «неустрашимых». Красноармейцы в окопах встречали появление двухвостых «петляковых» криками «ура», а самолеты стали ласково именовать «пешками».
