Арнольд Шварценеггер - Автобиография
Я получил письмо из Лондона, в котором меня просили приехать для «представления». Через несколько дней пришло еще одно письмо из Ньюкастла, потом еще по одному из Плимута и Белфаста. И все приглашали меня для «представлений». Это несколько меня озадачило. Что они обозначали словом «представление»? Об этой стороне бодибилдинга я вообще ничего не знал.
Из Лондона письмо написал Ваг Беннет — один из судей на соревнованиях «Мистер Юниверс». Он пригласил меня домой на ужин после соревнования. В тот раз он мне сказал, что мой тип сложения ему нравится больше чем Йортона. На том соревновании он был за то, чтобы мне дали первое место. Он был один из организаторов лондонского шоу и содействовал тому, чтобы и другие английские организаторы пригласили меня. Он сказал мне тогда, что он и его семья хотели бы мне помочь советами по моему выступлению. Я вспомнил, что мне было приятно с ним общаться и написал, что согласен на его предложение.
Я прилетел в Лондон за несколько дней до начала представления. Ваг поселил меня у себя дома и стал учить меня позировать под музыку. Сначала я возмутился — я выиграл второе место на соревнованиях «Мистер Юниверс» — и почему это он думает, что может меня чему-то научить в позировании.
Это было глупое и высокомерное поведение. По правде говоря, трудно бы было найти более лучшего и понимающего учителя. Ваг Беннет участвовал в судействе соревнований много лет и естественно он много знал, о том, что больше всего впечатляет судей и зрителей. Сначала он дал мне несколько предварительных советов о том, как строить позирование. Я не хотел снимать рубашку. Я хотел выдержать паузу, чтобы он удивился, увидев чего я достиг со времени нашей встречи на соревнованиях месяц назад. И действительно, когда я ее снял, он был поражен, а потом сказал, что это еще одна причина, чтобы позировать в движении и под музыку.
Я был совершенно смущен его предложением позировать под музыку. У меня не было никакого музыкального слуха, да и к тому же я не любил полуклассическую музыку, которую он предлагал. В то время я всегда считал, что все старинное и классическое представляет собой скуку и потерю времени. Я любил современную музыку, что-нибудь популярное, с четким ритмом и движением. Он объяснил, что для выступления стоит использовать более сложную музыку, более глубокую. Он считал, что наиболее подходящей будет музыка из фильма «Exodus» (Исход). Ваг объяснил мне, что культуризм — это шоу-бизнес особенно на высоком уровне выступлений и соревнований. Я эту мысль осознавал, но никогда для себя, ее вслух не высказывал. Если я хотел достичь результатов в выступлении, я должен был научиться выступать. Естественно этот аргумент меня убедил.
Он включил музыку из фильма «Exodus». Сначала я смутился. По-моему я даже засмеялся. Я не мог позировать под это. Он попросил меня попробовать. Он показал мне, как использовать определенные впечатляющие позы во время возвышенных отрывков мелодии, чередуя их с более привычными позами во время спокойных частей музыки. Он научил меня, что движение должно быть плавным, ритмичным, а не отрывочным. Он показал мне фотографии выступления других культуристов и прокрутил фильм с их позированием. При этом он показывал слабые места и ошибки. Через два дня у меня появилась совершенно новая программа позирования.
Я думаю, что сам Ваг был не уверен, что у меня получится. Я был большой и неуверенный, и я думаю, что все это выглядело напряженно и медленно. К тому же вероятно, что прогресс был небольшим. Да у меня никогда хорошо и не получается, когда я учусь что-либо делать. Обычно сильные качественные изменения бывают тогда, когда то, что я делаю, засчитывается по-настоящему. Это и произошло в Лондоне во время первого представления. В тот момент, когда я вышел на сцену все встало на свои места.
Результаты меня удивили. Произошло так, как предсказывал Ваг. Зрители аплодировали, когда музыка звучала громче, и они сидели тихо во время тихих пассажей. Вся система Вага работала как надо. После того как я закончил, зрители кричали и аплодировали. И я понял, что музыка сыграла важную роль. До этого мое позирование было как не озвученный фильм, а теперь фильм стал звуковым. Это придало позированию новое измерение. Специально направленный свет создавал тени на теле, а музыка оттеняла движения, мне казалось, что это было нечто специально созданное для меня, нечто очень удовлетворяющее. Я был на пьедестале и 2000 человек смотрели на меня. Я чувствовал себя великим.
В этот вечер я подписывал автографы первый раз в жизни. Не мог в это поверить. Вокруг меня столпились люди и совали мне в руки бумажки. Я не знал, что с ними делать. Ваг крикнул: «Они хотят взять у тебя автограф!» Это удивительное чувство написать «Арнольд Шварценеггер» поперек программки. Внезапно я стал звездой.
Теперь бодибилдинг стал для меня шоу-бизнесом. Я купил «Экседес» и возил его за собой всюду куда ездил. Я стал действовать как настоящий профессионал: привозил свою музыку, объяснял директору сцены какое мне нужно освещение, когда и какие прожектора включать и выключать. Такой у меня стиль. Как только я что-то понял, я беру управление на себя.
Результат этих выступлений по Великобритании был невероятный. Об этом услышали голландцы и пригласили меня к себе. И хотя я был новичком, они хотели не какого-нибудь культуриста, они хотели именно Арнольда. Нужно было именно большой тело. Нужна была зрелищность. В то время людей больше привлекало огромное тело, нежели чем совершенное, больше нравилось представление, где человек выглядел как огромное животное. Они называли меня «гигант из Австрии» и «австрийский медведь». В газетах писали: «Если бы Геракл родился именно сегодня, то его бы звали Арнольд Шварценеггер».
Я выступил в Голландии, в Бельгии, потом снова поехал в Англию. Мне платили сто марок плюс расходы за каждое выступление. Это было почти ничего, но я был счастлив. Денег, говоря серьезно, у меня не было, но я был молод. И я знал, что деньги будут у меня в будущем. Я набирался опыта в таких выступлениях. Я научился всяким мелочам. Например, что мне нужно улыбаться, а не выглядеть серьезным, тщательно наносить масло на тело, а также искусственно сокращать количество поз, чтобы меня вызывали на бис.
Я становился профессионалом. Моя деятельность обгоняла мой возраст и опыт. Я рос настолько быстро, двигался вперед так стремительно и становился так неожиданно знаменитым в культуризме, что я с трудом поспевал за событиями.
Я тренировался круглый год. Продолжал тренировки по старому расщепленному графику — теперь уже осознанно, не по необходимости. Большинство культуристов стало использовать этот же график. В американских журналах написали о раздвоенном графике как о моем секрете: этот метод тренировки становился широко распространенным. Все думали, что я так быстро и значительно вырос только благодаря этому методу тренировки.
