Збигнев Войцеховский - Иван Поддубный. Одолеть его могли только женщины
– Не первый, но ни разу не видел, чтобы находились желающие, – усмехнулся Петр. – А ты что, Иван, решил попытать счастья? Посмотришь выступления, самому расхочется.
* * *Назавтра вечером жильцы квартиры встретились уже возле цирка. Временное деревянное здание с полотняным куполом было густо украшено разноцветными флажками, возле него ходили зазывалы, хотя в их услугах особой нужды не было. Все билеты на первое представление и так были раскуплены.
– А я успел! – Николай продемонстрировал синие билеты. – На всех троих взял.
Времени до начала представления еще хватало. Поэтому Иван с Николаем и Петром еще успели попить пива в буфете, а затем устроились в амфитеатре. Нагретый за день солнцем купол теперь отдавал свое тепло. Внутри было душно, Поддубный то и дело вытирал лоб носовым платком. На манеже пока еще ничего интересного не происходило. Там орудовали униформисты, густо посыпая его свежим песком, принесенным прямо с городского пляжа, сыпали опилки, ровняли все это метлами. Иван осматривался. Ему пока еще не было понятно предназначение всех этих веревок, канатов, уходящих к куполу, раскачивающихся перекладин. В воздухе ощущался легкий запах конского навоза.
Оркестр устраивался на балконе. Музыканты настраивали, пробовали инструменты, переговаривались. Из-за тяжелой плюшевой портьеры то и дело выглядывали циркачи. Все места на скамейках уже были заняты. Кто-то первым нетерпеливо захлопал, поторапливая артистов начинать представление, его поддержали и остальные зрители, даже послышался свист.
На манеж вышел коверный, поднял руки.
– Уважаемая публика, имейте терпение!..
Хлопанье и свист постепенно стихли.
– Мы начинаем наше представление! Але!
Оркестр на балконе грянул марш. И вновь, как вчера на променаде, завертелось, закружилось, заблестело.
– Атлеты где? – не понимал Иван, глядя на выходивших на манеж артистов.
– Они во втором отделении появятся, – подсказал Николай. – Самое интересное приберегают на «закуску».
Все первое отделение Поддубный завороженно следил за тем, как крутятся акробаты под куполом цирка, как перепархивают с перекладины на перекладину, как перебрасываются пылающими факелами жонглеры. Затем фокусник доставал из лощеного цилиндра черт знает каким образом оказавшихся там голубей, кролика и разноцветные ленты. А затем он подошел к барьеру и поинтересовался, нет ли в зале желающих поучаствовать в следующем фокусе. Тут же отыскался бойкий господин в тройке. Он сбежал на манеж под одобрительный гул зрителей.
– Вы, я вижу, человек серьезный. Кем служите?
– Конторщиком в порту, – отозвался господин.
Иван такого конторщика не знал. Но мало ли, порт большой.
– Значит, вы очень внимательный, – фокусник провел ладонью по его груди и тут же вытащил край носового платка из кармана, за первым платком показался привязанный к нему второй – ярко-красный, затем третий – желтый…
Платки мелькали и казалось, никогда не кончатся.
– И зачем же вам столько много платков? – спросил фокусник.
– Они плачут часто, – подсказал вынырнувший из-за занавеса арлекин.
– А вот тут ты, дорогой мой, ошибаешься. Он такой же счастливый и состоятельный человек, как ты сам, – фокусник поманил его к себе, провел рукой возле уха, и тут же в пальцах у факира захрустела новенькая ассигнация. – Неплохо живешь. Может, и за вторым ухом у тебя деньги? – и еще одна ассигнация отозвалась хрустом.
Выхватив деньги у фокусника, арлекин, хохоча, унесся с манежа.
– А можно и со мной такую же штуку провернуть? – поинтересовался вызванный из зала господин.
– Почему бы и нет? – фокусник расплылся в улыбке, провел пальцами возле уха, посмотрел на свою пустую ладонь. – Не получается. Наверное, к вам, уважаемый, деньги в самом деле не хотят идти. И наш любезный арлекин был прав?
– Может, за другим ухом есть? – с надеждой спросил господин.
– И за другим нет, – вынужден был разочаровать его факир. – Что ж, не будем утомлять публику. Она уже заждалась дрессированных собачек. Да, кстати, который уже час?
Господин потянулся к жилетному карману, но часов не обнаружил, лишь цепочку от них.
– Украли! – завопил он.
– Должен вас обрадовать. В другой раз будьте повнимательнее, – фокусник разжал ладонь и отдал господину его часы.
– С таким на базаре лучше не встречаться! – выкрикнул кто-то из зала.
– Абсолютно с вами согласен, что на базаре – не стоит. А вот в цирке – сколько угодно. У нас все честно, без обмана, – под аплодисменты фокусник покинул манеж.
Затем были дрессированные животные, антракт, который не обошелся без буфета. И вот наконец настала очередь борцов. Они выходили торжественно, под энергичный марш оркестра и становились полукругом. Публика приветствовала их, и они приветствовали публику. Коверный звучно называл каждого, перечислял его титулы. Можно было подумать, что здесь в цирке собрался цвет борцов со всего мира.
– Они в самом деле сплошь чемпионы? – растерянно разглядывал атлетов Поддубный.
– Не совсем. Сколько цирков, столько, считай, и чемпионатов с чемпионами, – вынужден был разочаровать соседа Николай.
Затем прозвучало предложение, красовавшееся на афише. Мол, каждый желающий может помериться с ними силой. Поддубный, утром думавший, что выйдет на манеж прямо сегодня, решил все же сперва присмотреться к борцам. Он чувствовал, что не готов оказаться под пристальным вниманием сотен пар глаз, даже коленки подрагивали, чего с ним раньше никогда не случалось.
Затаив дыхание, Поддубный следил за тем, как сперва атлеты демонстрировали силовые упражнения, поднимая, перебрасывая через себя гири, катая тяжеленные ядра. Потом уже началась собственно борьба. Публика завелась, теперь уже никто не сдерживал своих эмоций. Под куполом разносились крики, но иногда они ненадолго смолкали, превращаясь в тревожное молчание, нарушаемое лишь тяжелым дыханием борцов, пытающихся повалить друг друга. А затем восторженные крики поглощали все звуки – это когда слышался шлепок борца на спину и противник прижимал его лопатки к ковру. Вот тогда зал бесновался, а судья поднимал руку победителю. Интрига сохранялась и на завтрашнее представление, ведь теперь борцы должны были сойтись на ковре другими парами, чтобы выявить сильнейшего из них. Все было вроде бы и так, как в Красеновке, когда селяне-казаки боролись на кушаках. Но это было настоящее представление, праздник, демонстрация силы, мощи мышц.
Поддубный возвращался домой молча, такое сильное впечатление произвело на него выступление борцов. Он лишь слушал, стараясь запомнить фамилии атлетов, беседу Николая с Петром. Те строили прогнозы, пытаясь определить, кто же победит в самом конце.
