Глеб Сташков - Записки купчинского гопника
– Бомба два раза в одну воронку не падает, – мудро рассудил я.
Через минуту я стоял и держал в руках однодолларовую купюру.
Я предложил Артуру изловить мерзавцев и бить их руками или ногами по лицу или по печени. Артур не разделял моего энтузиазма. Он смеялся.
– Ты, – говорит, – лучше пойди еще десять раз поменяй. Тогда у тебя будет двенадцать долларов. Какие-никакие, а деньги.
Доллары я поменял на кухне. У мамы. И все время озирался, не подбежит ли кто-нибудь из-за угла.
В Репино мы поселились в гостинице «Репино».
Когда-то Репино называлось Куоккалой. Там была Финляндия. В полузаграничную Финляндию съезжались все мало-мальски известные литераторы и художники, чтобы до умопомрачения рисовать друг друга и писать друг другу стихи. Теперь Репино – это даже не область. Это Курортный район Петербурга. И съезжаются туда, по большей части, чтобы поесть шашлыков и попить пива.
Любимым художественным произведением в тот сезон была песня «Владимирский централ». Однажды на дискотеке ее заказывали восемь раз подряд, после чего Артур устроил драку. С теми, кто требовал сменить репертуар. Потому что Артур ее восемь раз подряд и заказывал.
Увы, традиции Серебряного века в Куоккале безвозвратно утрачены. Когда в магазине, где продавались книги, я попросил взглянуть на Сашу Черного, молоденькая продавщица жутко перепугалась и спросила зачем. Я уверен, она решила, что Саша Черный – это какой-нибудь местный авторитет. Вроде Саши Белого, только черный.
Артур затарился бестселлером «Слепой стреляет без промаха». На него посмотрели с уважением.
Отдыхающая в Репино публика делится на обладателей путевок в разного рода пансионаты и санатории и разночинный люд, скитающийся по гостиницам и кемпингам. Мы с Артуром относились ко второй – низшей – категории. И вместе с другими представителями этой категории проводили время в поисках хлеба и зрелищ.
Поиск хлеба насущного – это целая проблема. Кафе, претендующие на звание приличных, согласно национальным традициям, отличаются высокими ценами и низким качеством продукции. В принципе, кругом полно открытых кафе, но ассортимент там не балует разнообразием. Собственно, он вообще ограничивается одним блюдом, называемым на местном диалекте «шашлык (с ударением на первом слоге) из свиньи».
Со зрелищами тоже не ахти. Финский залив грязен и мелководен, а пляж грязен и безлюден. Впрочем, однажды мы встретили на пляже двух обаятельных девушек. Хотели угостить их пивом, но они угостили нас водкой. К сожалению, когда мы ангажировали их в номера, они сказали, что бухают восьмой день и ни на что не способны.
А в остальном индустрия развлечений – по примеру сферы общепита – была несколько однообразной. Бары, бильярд, дискотека. Людям преклонного возраста я бы посоветовал дискотеку. Милое уютное место, притом по будням совершенно безлюдное. Танцевать там особо не принято.
Один раз юноша с каре на голове и в обтягивающих джинсах на ногах принялся танцевать. В одиночестве. Артур тут же вынес вердикт:
– Голубой.
– Не факт.
– Отвечаю, что голубой.
– Поспорим?
Мы поспорили на триста грамм виски.
Сам собой спор не разрешался. Мы подошли к юноше.
– Скажи честно, ты голубой? – спросил Артур.
– Нет, – испуганно ответил молодой человек.
Артуру не хотелось проигрывать.
– Говори честно, – заревел он, схватив юношу за грудки. – Голубой или не голубой?
– Протестую, – закричал я. – Ты оказываешь на свидетеля давление.
– Не бойся, – мягко сказал Артур юноше. – Просто честно признайся, что ты гомосек.
– Нет, – твердо ответил опрашиваемый.
– Молодец, – похвалил я юношу. – Меня зовут Глеб. А этот недоумок – Артур. Сейчас он принесет нам виски, которые проспорил, и мы вместе будем их пить.
– Я не хочу виски, – сказал юноша.
– Да он точно голубой! – снова заревел Артур.
– Я выпью виски, – исправился юноша.
Оказался вполне нормальным человеком. Мы, можно сказать, подружились. Правда, больше на дискотеке его не видели.
Скучая, мы с Артуром начали завидовать счастливым членам профсоюза, живущим в пансионатах по льготным путевкам, которые, судя по рассказам, открывали двери в совершенно иной, сказочный мир с трехразовым питанием, саунами, тренажерными залами и бесплатным бильярдом. Завидовали мы так сильно, что даже приобрели путевку на пару дней в один из пансионатов. Путевка оказалась нельготной, а значит, недешевой. На эти деньги можно было спокойно слетать в Болгарию и менее спокойно, но все же слетать в Турцию.
Перед нами действительно открылся другой, несколько позабытый мир, уносящий тебя из конца 90-х в начало 80-х. Оформление документов, занявшее полчаса. Вопросы, ставящие в тупик. Как то: «Цель поселения в пансионате». Я так растерялся, что для пущей важности сказал: «Деловая».
На стенах помещения, где оформляются документы, красовались два стенда. Первый разъяснял, что нужно делать, если в пансионате начнется пожар. Второй давал советы на случай ядерной войны.
– У вас часто случаются пожары? – спросил я.
– Пожаров не случалось, но другие неприятности – частенько.
Я понял, что в пансионате нередко бывает ядерная война.
Корпус, куда нас поселили, встречал радостным плакатом: «За пользование кипятильником – немедленное выселение». Мне представилась жуткая картина.
«Не попить ли нам чайку, сударь?» – спрашиваю я Артура.
«Mon cher, я бы предпочел куриный бульон Gallina Blanca».
Мы включаем кипятильник, и тут же, вышибая дверь, в комнату врывается отряд ОМОН в масках и бросает нас лицом в пол.
«Лежать, крысы! Руки за голову!» – кричит злой омоновец.
«Вы имеете право хранить молчание, каждое ваше слово может быть истолковано против вас», – кричит добрый.
Хотя в России вроде так не говорят. Да и кипятильников у нас нет. К тому же в любой момент может начаться ядерная война, перед которой наше преступление померкнет.
Поэтому гораздо более жуткие картины мне стали рисоваться при прочтении висевшего на стене распорядка дня: 8.00 – подъем, 23.00 – отход ко сну, прием гостей и посетителей с 15.00 до 18.00. Два молодых человека на отдыхе обычно планируют прием посетителей, а равно и посетительниц несколько в другое время.
К счастью, распорядок дня не соблюдался. С другой стороны, плюсами отдыха в пансионате тоже воспользоваться не удалось. Трехразовое питание превратилось в одноразовое, поскольку мы умудрялись просыпать не только завтраки, но и обеды. Бесплатный бильярд предусматривал запись, которая начиналась сразу же после официального подъема и заканчивалась в десять минут девятого.
Через два дня мы вернулись к кочевому образу жизни. В конце концов, мы приехали не есть, а отдыхать. Главным образом – отвлечься от работы. В тот год были выборы в Госдуму. Я работал на одного мало вменяемого кандидата. От него и отвлекался.
