Лора Шрофф - Невидимая нить. Встреча, которая изменила все
Из Отделения социальной экстренной помощи их перевели в приют на улице Форделл на границе Квинса и Бруклина. Там были достаточно приемлемые условия жизни: всего девять или десять комнат по двадцать человек в каждой. В здании был кафетерий, и даже импровизированная игровая комната для детей. Однако в этом приюте не предоставляли постоянное жилье, поэтому через пять месяцев им снова пришлось переезжать. Следующими адресами проживания семьи были приюты в Бруклине, мотель около аэропорта в Квинсе и место без названия на Вашингтон-авеню с грязными и мрачными комнатами. Некоторые из комнат оприходовали проститутки, и в коридоре валялись презервативы. После этого они снова оказались в приюте на улице Форделл.
В конце концов, семья снова очутилась в Отделении социальной экстренной помощи. К тому времени они находились внутри системы так долго, что их поставили перед выбором: или приют, или на улицу. Морис слышал, что приют Brooklyn Arms является одним из самых плохих приютов из всех шестидесяти, расположенных в городе и его окрестностях. В этом приюте могли ограбить. Могли убить. Многие бездомные предпочитали жить на улице, чем в стенах этого заведения.
Морису было десять лет, когда его семья переехала в комнату № 305 в Brooklyn Arms. Это было высокое шестнадцатиэтажное здание на Эшлэнд-авеню. Раньше этот жилой комплекс назывался Granada и представлял собой престижный дом, в котором обитали вполне благополучные и состоятельные семьи. К 1970-м годам последний лоск исчез, и комплекс был переименован в Brooklyn Arms.
Коридоры были покрашены в грязно-коричневый цвет, периодически не было то воды, то электричества, а то и того, и другого одновременно. Крысы там были такими раскормленными, что по размеру были больше похожи на кошек. Кухни в квартирах не были предусмотрены, поэтому жильцы выходили из положения как могли: ставили примусы, небольшие плитки и кипятильники. Проводка была плохой, и использование электроприборов было опасным. Лестницы разваливались, нередко происходили перестрелки наркоманов, была постоянная опасность возникновения электрического замыкания – все это представляло большую опасность для жизни жильцов.
Цунами крэка началось как раз тогда, когда мама Мориса пыталась завязать.
«Если Бог не спасет детей, – говорил сенатор от штата Нью-Йорк Патрик Мойнихэн в своей обвинительной речи против этого приюта, – то они могут в нем погибнуть».
Как выяснилось, сенатор оказался совершенно прав – в середине 1980-х годов двое приятелей Мориса упали и разбились в шахте сломанного лифта в этом доме.
Морис вместе с бабушкой, матерью, сестрами и шестью дядями переехали в комнату № 305. Время от времени там же жил и бойфренд его тети дядя Чиз. Иногда в комнате ночевало до десяти человек. В те времена в Нью-Йорке появился крэк, и смертность молодых черных мужчин возросла в два раза. Крэк – это кокаин для курения. Тогда разваливались семьи, и многие дети попадали в приемные семьи. Приюты наподобие Brooklyn Arms стали центрами продажи и употребления новой формы кокаина.
Цунами крэка началось как раз тогда, когда мама Мориса пыталась завязать. Она прошла трехмесячную программу детоксикации в больнице. Каждую ночь Морис плакал и просился к маме. Дядя Темный устал от детского плача и привез Мориса к матери в больницу. Они приехали после окончания приема посетителей, и охранник отказался впустить их внутрь. Дядя Темный сказал: «Я просто так не уеду» и стал ходить вокруг здания, громко выкрикивая имя Дарселлы.
Ему вторил Морис: «Мама, мама, ты где?»
Они долго ходили вокруг здания и кричали, пока не услышали сверху голос Дарселлы: «Я здесь». Морис увидел, что его мать высовывается из окна на втором этаже. Она плакала и причитала: «Мои бедные детишки!» Она протянула вниз руки, и Морис дотронулся до них. Они поговорили, после чего Дарселла сказала: «Теперь вам пора уходить, иначе у меня могут быть неприятности».
Но Морис наотрез отказывался уходить. Он катался по земле и кричал, что никуда не пойдет без мамы. Дядя Темный взял Мориса на руки и унес. Крики мальчика утихли, и Дарселла отошла от окна.
Она вернулась домой через несколько недель после окончания курса детоксикации. Морис увидел, что его мама внешне изменилась, посветлела и стала более уравновешенной, спокойной и, казалось, более счастливой. Она стала больше времени проводить с детьми и игнорировала дядей Мориса, которые приносили в дом наркотики. Впервые в жизни Морис видел, как его мать сторонится наркотиков и не употребляет их. Это было состояние, максимально близкое к нормальному положению дел в обычной семье. Морису начало казаться, что приют Brooklyn Arms не такое уж и плохое место.
В один прекрасный день дядя Темный пришел домой и сказал Дарселле:
– Эй, попробуй-ка вот это. Это тебе точно понравится.
– Не, хватит, я завязала, – ответила Дарселла.
– Эй, Дарселла, это совсем не то, что ты раньше пробовала. Это крэк.
– Да мне все равно. Я завязала.
Дядя Темный положил крэк на стол.
– Эй, попробуй эту штуку. Это просто полный кайф. Ты даже не знаешь, от чего отказываешься. И к этой штуке не привыкаешь.
Дарселла долго смотрела на крэк, а потом ушла с ним в туалет. Она вышла через минуту, глаза у нее были огромными, и взгляд поплыл. Морис был еще слишком молод, чтобы понимать, что произошло, но внутреннее чувство подсказывало: «Хорошим это точно не кончится».
Так в одночасье Дарселла начала употреблять крэк.
Комната № 305 стала главным центром приготовления и продажи наркотиков в Brooklyn Arms. Дарселле понравился крэк, и она стала самым крупным его поставщиком, оставив позади в этом деле даже всех дядей Мориса. Она научилась превращать кокаин в крэк и научила этому всех дядей. В семье появились деньги – огромное количество наличных.
Через много лет Морис прикинул, что меньше чем за год через руки Дарселлы и его дядей прошло более миллиона долларов.
Впервые в жизни Дарселла начала покупать детям вещи: обувь, пальто и нижнее белье. Окружающие стали с уважением к ней относиться. В окружающем их хаосе появился элемент предсказуемости. Морис начал думать о том, что жизнь, кажется, налаживается.
И тут жилой комплекс Brooklyn Arms загорелся.
В 1986 году двое детей развели в квартире костер. Их матери в тот момент не было дома, потому что она ушла за наркотиками. Дети не знали, как потушить огонь, и спрятались в туалете. Началось задымление. Люди запаниковали. Морис стоял на улице и наблюдал, как обожженных детей, с которыми он был знаком, выводили из здания. В тот день сгорело четверо детей.
После пожара мэр города Эдвард Кох выступил с резкой критикой условий жизни в приютах и пообещал общественности разобраться с этим вопросом. Через несколько дней после пожара в здании Brooklyn Arms полиция провела рейд. Полиция вышибала двери квартир и выводила людей в наручниках. В момент рейда Дарселла шла по лестнице, и ей удалось убедить полицию, что она всего лишь покупатель и пришла, чтобы купить крэк. Полиция отпустила Дарселлу, но арестовала двух дядей Мориса. Мальчик стоял на тротуаре среди зевак и журналистов, которые писали о рейде полиции против наркодельцов. К вечеру полицейские и репортеры исчезли, и наркодельцы в Brooklyn Arms снова стали спокойно заниматься своим бизнесом.
