Герман Раушнинг - Говорит Гитлер. Зверь из бездны
Уже предвоенная политика Пруссии в отношении восточной марки отличалась полным непониманием этой большой проблемы — конечно, из-за того, что дух вильгельмовской эпохи был поражен либерализмом. И мы за это поплатились, получив прямо противоположный эффект: прирост славянского населения вместе увеличения германского элемента. Надо было решительно выступить против "аграрного большевизма" в нашей стране, против систематического разрушения крупных земельных владений. Следует снова сделать из карликовых подворий Западной Германии крупные крестьянские дворы, пригодные для применения упряжной вспашки и сельскохозяйственной техники. И еще следует вновь собрать воедино все Германские владения, раздробленные аграрными реформами в странах, порожденных Версальским договором. В Германии будет введен Закон о наследственных крестьянских дворах, который вынудит лишних наследников отправляться на восток и там становиться крупными землевладельцами. Мелкие хозяйства в Германии будут укрупняться, и, таким образом, население, занятое в сельском хозяйстве, будет рассредоточиваться. Реаграризация Германии будет происходить не в самой Германии, а на огромных подчиненных территориях, которыми овладеет национал-социализм на востоке. Немецкие батраки смогут, в определенной степени, сами стать хозяевами или получат места квалифицированных рабочих на промышленных предприятиях. Без создания определенной современной формы послушания или, если хотите, рабства, человеческая культура дальше развиваться не сможет. Только таким образом можно создать сельскохозяйственную продукцию с ценами мирового рынка — рано или поздно, мы должны это сделать.
Затем слово взял сам Даррэ. Он сказал, что первая задача — подорвать славянскую плодовитость. Вторая — создать и прочно укоренить немецкий класс господ. Вот внутренний смысл "восточной территориальной политики". Вместо горизонтального разделения европейских народов должно возникнуть вертикальное. Это обозначает не что иное, как призвание немецкой элиты стать классом господ в Европе, а затем и во всем мире. Даррэ сказал, что назвал бы эту элиту исконно германским словом "адэль" (аристократия). Однако, для того чтобы исполнить роль цвета немецкой нации, она должна не только обладать духовной, физической и политической выучкой, но быть биологически ухоженной и подвергаться планомерной и постоянной селекции. Иначе возникнет опасность, что среди чужих народов этот класс станет злоупотреблять своими исключительными социальными привилегиями и быстро выродится.
То же самое касается и нового социального устройства будущей Германии и Европы. Следует сознательно восстановить сословный порядок или, по крайней мере, иерархическую структуру. Но одной лишь Германии слишком мало для таких перемен — для них нужен весь континент, нужен весь мир. Эту гигантскую проблему нужно последовательно продумать. В то время как мы начнем создание здорового социального организма, следует любыми средствами ускорить разложение старого, отмирающего организма. Мещан следует искоренить так же, как и пролетариев. Но нужно учитывать и моральные последствия. Нужно осмелиться быть безграмотными, осмелиться быть язычниками. Образование и знания представляют определенную опасность для класса господ. С другой стороны, они же представляют большую опасность и для сохранения класса рабов. Идеал всеобщего образования давно уже устарел. Только когда знание снова приобретет характер тайного учения и перестанет быть общедоступным, оно вновь получит ту функцию, которую оно должно нести, то есть станет средством господства над людьми и природой. Таким образом, мы снова приходим к необходимости воссоздать кровную европейскую аристократию, которую национал-социализм противопоставляет международной "денежной аристократии" либералов.
Подобно германскому крестьянству, которое является вечным источником чистой немецкой крови и, в качестве такового, требует особой заботы, новую аристократию тоже следует навсегда обезопасить и уберечь от вырождения, подчинив ее строжайшим требованиям биологического отбора и особым образом укоренив в сельскохозяйственных угодьях. Значение восточнонемецких "юнкеров" состояло именно в том, что они были господами и едва ли не королями покоренного населения. Это выработало в них господские свойства. И поэтому прусские "юнкеры" всегда оставались одним из лучших типов немецкой нации, пока держались подальше от либерализма и еврейской заразы. Подобную задачу должна сейчас сознательно, в интересах всего народа, а не одного государства, взять на себя "новая немецкая кровно-земельная аристократия". И тем национал-социалистическим лидерам, которые не связаны с сельским хозяйством, тоже должно быть выделено поместье — их доля в клановых владениях. А в более отдаленном будущем только от этих аристократических родов, связанных с задачами немецкого господства над миром, произойдет политический прирост движения. Гигантские трудности стоят перед нами. Трудно будет своевременно преодолеть их, прежде чем наступит всеобщий распад.
Затем выступил Гитлер. "Партайгеноссен, все что мы здесь обсуждаем, должно остаться между нами. У меня есть основания полагать, что некоторые наши товарищи могут неверно это понять. Но Даррэ прав. Мы должны полностью стряхнуть скорлупки либерализма, которые мы, сами того не сознавая, таскаем на своих макушках. Многим из нас это очень трудно сделать. Ибо мы нахватались идей со всех кустов по обочинам нашего жизненного пути и уже не осознаем, откуда взялись эти идеи.
Все, что было сказано о нашей восточной политике, или "восточной территориальной политике", я, в общем, одобряю. Но, партайгеноссен, никогда не упускайте из виду следующий момент. Мы никогда не будем делать большую политику без прочного, стального силового ядра. Ядра из восьмидесяти или ста миллионов компактно поселенных немцев! Отсюда, моя первая задача — создать это ядро, которое не только сделает нас непобедимыми, но раз и навсегда обеспечит нам решающий перевес над всеми европейскими нациями. Если нам это удастся, все прочее будет относительно легко. К этому ядру принадлежит Австрия. Это само собой разумеется. Но к нему же принадлежит и Чехия, и Моравия, и западные области Польши — до определенной стратегической границы. К нему же принадлежат — и это нельзя оставлять без внимания — прибалтийские государства, в которых на протяжении столетии сохранялась тонкая прослойка немцев. Во всех этих областях сегодня проживают преимущественно другие нации. И наш долг — если мм хотим навеки основать наш Великий Рейх — устранить эти нации. Нет никакой причины, чтобы этого не сделать. Современная техника даст нам возможность относительно легко претворить в жизнь эти планы переселения народов. Впрочем, по сравнению с многомиллионными внутренними миграциями послевоенного времени наша затея — сущая безделица. Чешско-Моравский бассейн, восточные области, граничащие с Германией — все будет заселено немецкими крестьянами. Чехов мы переселим в Сибирь или на Волынь — мы определим для них резервации в новых государствах федерации. Чехов надо убрать из Центральной Европы. Пока они находятся здесь, они всегда будут очагом гуситско-большевистского разложения. И только в том случае, если мм хотим и можем этого добиться, я готов ответить за небывалые кровавые жертвы, которые понесет вся немецкая молодежь. Если нам придется заплатить такую цену, то я, не колеблясь ни мгновения, с полным сознанием приму на свою совесть гибель двух-трех миллионов немцев.
