Иерофей Влахос - Одна ночь в пустыне Святой Горы
— Мы, — сказал я, — омраченные плотскими страстями, ослепленные мирским разумом, порабощенные лукавым, не ведаем замыслов его. Не приобретаем богатство благодати Христовой, чтобы в этом свете видеть все коварные и злодейские движения сатаны. Вы же, наблюдающие нападения и усилия его, можете поведать нам, какие обычно способы использует он, чтобы отвратить человека от подвига молитвы, которая реально приводит человека к единению с Богом.
— Отец мой, то, что я скажу, будет трудно понять. Это может показаться Вам странным и преувеличенным. Монахи, живущие в миру, не понимают борьбу монахов Святой Горы и яростную, атакующую деятельность лукавого. Но ее мы видим на каждом шагу. Кое-что я расскажу, чтобы помочь Вам и доставить пользу.
Я застыл на месте — не двигаясь, весь превратившись во внимание, желая услышать мудрые наставления старца и понять многообразные ухищрения лукавого. Он начал говорить о приемах диавола против тех, кто полюбил Иисусову молитву; он не стремился создать впечатление, что сказанное им было его личным подвигом.
— Только мы приготовимся молиться, тотчас и сатана готов к обороне и нападению. Это должен знать делатель молитвы, чтобы не смущаться, когда испытывает первые внезапные нападения и затем яростные атаки диавола, который бросает против подвижника все боевое снаряжение, имеющееся у него в распоряжении. (В то время как пустынник говорил это, у меня зародилась мысль, что нахожусь около опытного в духовной брани стратега, имеющего много наград и славных побед и увенчанного многими венцами.) Поначалу он отвращает его от молитвы, склоняет заняться другим, общественным, трудом. Затем напоминает о событиях, различных лицах, состояниях…
— Мне очень хотелось бы услышать о некоторых конкретных приемах, с которыми мы, живущие в миру, не знакомы. Открою Вам нечто. После Ваших слов я почувствовал, как можно ненавидеть диавола или, скорее, его дело и одновременно жалеть его.
— Это, отец мой, мы переживаем ежедневно. Мы чувствуем ненависть к тому, что он делает, но одновременно и любовь к нему самому, которая выражается в жалости к обольстителю. Чтобы ответить на вопрос, скажу следующее: цель Иисусовой молитвы — стяжать Христа, Царство Иисусово в сердце, чтобы открылось Царство Божие в нас, зажглась искра благодати, которая ныне сокрыта под пеплом греха. И тогда исполнится прошение молитвы: Да приидет Царствие Твое. Однако сейчас, как уже говорилось ранее, сердце помрачено мглой греха, и бесы орудуют в нем. Лукавый установил господство над сердцем (но не над его центром, ибо только действие Святого Духа, будучи нетварным, соединяется с душой и все контролирует). Временами (поверь мне, отец мой) я вижу свое сердце подобным зоологическому саду. Все страсти, напоминающие мне животных, находятся там и завывают. Хорошо описывает это святой Григорий Палама: О! Человек стал человекоубийцей, не только уподобившись скотам несмысленным, но и пресмыкающимся и ядовитым животным — скорпиону, змее, порождениям ехидниным, — тот, кому назначено быть сыном Боожиим. В молитве же мы стремимся, чтобы после усвоения умом сладчайшего имени Иисусова сошел в сердце Христос во всей Своей славе и сиянии и изгнал лукавого, омрачающего различными страстями душу уже после того, как она получила для своей защиты благодать. Итак, пришествием Христовым душа просвещается, получает благодать на благодать. Чем более приближается Господь, тем более удаляется лукавый — с криком и воплем поражения, которое потерпел; отголоском этих воплей являются искушения, наводимые им.
— Как только Вы сказали это, отче, я вспомнил бесноватых, которые, едва увидев Христа, начали кричать: Что Тебе до нас, Иисус, Сын Божий? Пришел Ты сюда прежде времени мучить нас? (Мф. 8, 29). Или другой случай — с юношей, одержимым злым духом. Господь сказал: Дух немый и глухий! Я повелеваю тебе, выйди из него и впредь не входи в него. И бес, закричав и сильно сотрясши его, вышел (Мк. 9, 25–26). Думаю, что какую-то связь со сказанным Вами они имеют. Но, может, я ошибаюсь?
— Нет, Вы правы. Есть и другие примеры, подтверждающие сказанное. Когда Господь сошел в ад, он освободил праведников, веровавших в Него. В церковной службе образно говорится о скорби ада: Ныне ад, стеная, вопит: Благо мне было бы, если бы я не приял Рожденного от Марии; ибо, сошед в меня, Он разрушил мою силу и врата медные сокрушил, того, над чем царствовал, лишился и тех, кто, нисходя туда, попадал в мою власть — всех извергнул; опустошил гробы Распятый на кресте. И еще — разве не сказал Сам Христос: Как может кто войти в дом сильного и расхитить вещи его, если прежде не свяжет сильного? И тогда расхитит дом его (Мф. 12, 29). То есть приход Христа в сердце, в котором орудует лукавый, связан с бегством и связыванием его; вполне естественно, что он завывает, ревет и вопит чрезмерно. Господь пришел разрушить дела диавола. В предначинательном псалме есть следующая фраза: Возсия солнце, и собрашася (дикие звери), и в ложах своих лягут. Отцы-подвижники учат, что подобно тому, как при восходе солнца дикие звери укрываются в расщелинах и скалах — своих норах, так и при появлении в наших сердцах солнца благодати бегут и скрываются бесы.
— После того, как лукавый связан, естественен покой?
— Происходит противоположное. Диавол особенно ненавидит и стремится любыми средствами (большей частью внешними) одержать победу над верующим и войти в сердце, в котором сияет и которое защищает благодать Божия. Идет и берет с собой семь других духов, злейших себя (Мф. 12, 45; Лк. 11, 16), для брани. Как раз в этом заключается смысл искушений. Мечтание — легчайшая брань сатаны. Мечтание, связанное с прошлым, и мечтание, связанное с будущим. Мечтание о добрых делах и мечтание о делах злых. Приходят различные помыслы и занимают ум с целью воспрепятствовать призыванию имени Иисусова. Диавол старается, чтобы человек не проявлял интерес к Богу, чтобы не обнаруживал свою любовь. Главным образом, он приводит ему на память различные падения, которые тот совершил в своей недавней, предшествующей жизни. Святые отцы говорят, что обычно война тем сильнее, чем сильнее были предшествующие страсти. Необходимо за каждое удовольствие воздать аналогичным страданием. В подвижнической жизни отцов наблюдается тесная связь между удовольствием и скорбью. Удовольствие вызвало падение и страдание, и, следовательно, страдание (скорбь) возвращает человека в первоначальное состояние и исцеляет его. Итак, подвижнику предстоит много пострадать, воздать за каждый помысел и злое удовольствие аналогичной скорбью, пока не наступит равновесие. События, имевшие место много лет назад, и пережитые в них удовольствия, которые с течением времени были забыты, ныне оживают во всей своей силе и напряжении. Благодаря этому можно ввергнуть человека в отчаяние и безнадежность. Помимо того, подвижнику приходят помыслы хулы, — продолжал искушенный старец. — Неверие в великих вопросах веры, неверие в Божественность Христа, непризнание Пресвятой Богородицы и святых и тому подобное. Часто они возникают и произносятся устами в часы молитвы, без понимания и желания этого со стороны подвижника.
Иной раз приходит бес беспечности. Или же настойчивая мысль оставить это место и удалиться от своего старца, поскольку якобы некто другой является лучшим, нежели он. Иногда зарождается страшная ненависть к нему. Бывают случаи, когда послушник приходит к старцу и говорит ему со слезами и воздыханием: Не могу хорошо объяснить, но скажу, как чувствую: испытываю к тебе ненависть. Не желаю тебя видеть. При твоем появлении во мне возникает ужасное противление! Часто, чтобы остановить молитву, приходит сон. Существует множество других искушений, но я хочу остановиться только на этих.
— Увы, какие муки переносит подвижник! Каким же образом он выдерживает столь лютую, агрессивную ярость? — спросил я. — Ответь мне, отче, не молчи.
В глубокое молчание погрузился подвижник. Кто знает, какой огонь он претерпел? Кто знает, какие искушения…
— Отче, продолжай! Поведай мне способы противодействия.
— Здесь требуются настойчивость, терпение и мужество. Главным образом — МУЖЕСТВО. Нельзя колебаться. Мечтаниям нужно противопоставлять непрерывное призывание имени Иисусова и сосредоточиваться на словах молитвы. Мужественно стоять в тесноте молитвы. Не размышлять в часы молитвы ни о благих, ни о злых делах. При скорби иметь уверенность, что, как мы говорили ранее, начинается исцеление. Женщина, когда рождает, терпит скорбь, потому что пришел час ее; но, когда родит младенца, уже не помнит скорби от радости, потому что родился человек в мир (Ин. 16, 21). Так и здесь: вместе со скорбью образуется новый человек, созидается другая жизнь — жизнь во Христе. Помыслами хулы, как говорят богоносные отцы, нужно пренебрегать. Только таким образом они исчезают. Они не наши, но от лукавого. В этом случае нас укрепляют слова Господа: Не можете служить Богу и маммоне, т. е. ум не может заниматься двумя предметами одновременно. Не может, с одной стороны, услаждаться сладчайшим нектаром молитвы и одновременно в часы, когда молится, колебать ее силу чем-либо иным. Последнее представляет собой нападение лукавого. Нужно пренебрежение или же, в случае, если хульный помысел яростно атакует, исповедание духовнику. Тогда он тотчас исчезнет. То же и относительно долговременных помыслов. Помысел, который постоянно присутствует, особенно в молитве, нуждается в исповеди. И диавол, который скрывается за ним, тотчас исчезнет, подобно змее, когда мы поднимаем камень. При сонливости требуется особая борьба. Здесь, на Святой Горе, многие отцы ставят под ноги скамеечку, и, когда их одолевает сон, падают на нее и таким образом спят. Они поистине сражаются с диаволом. Я знал одного монаха, у которого в келлии был сосуд, полный воды; когда монаха клонило ко сну, он начинал переносить сосуд с одной части келлии в другую и, таким образом, боролся с диавольским духом сонливости. Помимо того, нужно видеть в старце образ Христа. Он — Моисей. Благодаря его силе и молитвам ты выйдешь из рабства египетского и избавишься от тирании фараона (страстей). Подвижник должен бороться с тем, чтобы не замечать немощей старца, которые раздувает диавол, но видеть его любовь к Богу и добродетели, свойственные ему. Если же случится ему констатировать, что старец имеет много согрешений и страстей, тогда надо избегать осуждения, но считать их как свои грехи и пролить обильные слезы о них. Весьма выразительно описывает это состояние святой Симеон Новый Богослов: Когда, будучи в общежительном монастыре, ты не захочешь находиться подле постригавшего тебя отца твоего, поскольку видишь его пьяным или творящим блуд, и сочтешь ты вредным для себя проводить жизнь в монастыре, если он бьет тебя, бесчестит и подвергаешься ты многим другим скорбям, не внимай этой брани против него и не предавайся осуждению. Терпи до конца и не рассматривай таковое зло. Когда же увидишь его подвизающимся в добродетели, сохрани это в сердце своем и запомни его столь понуждающим себя. Если же увидишь его творящим или говорящим неподобное, припиши это себе, и помышляй о своих таковых согрешениях, и кайся со слезами, считая отца святым и призывая имя его в молитве. Это делается для того, чтобы избежать осуждения старца; ибо в таком случае теряются послушание и смирение (которое является основой и конечной целью послушания) и, стало быть, утрачивается само спасение. В помыслах беспечности и бегства от старца требуются твердое противостояние и огромное терпение; последнее необходимо и при личных нападениях.
