Александр Наумов - Из уцелевших воспоминаний (1868-1917). Книга I
Я не стану вдаваться въ подробности всего, что въ свое время говорилось и писалось о причинахъ возникновенія Русско-Японской войны, а также всѣхъ постигшихъ русскую армію неудачъ. Оговорюсь лишь въ общихъ чертахъ, что нельзя приписывать возникновеніе подобныхъ крупныхъ историческихъ событій вліянію какихъ-либо отдѣльныхъ лицъ, какъ это многіе дѣлали. Несомнѣнно, что основныя причины происшедшаго столкновенія лежали глубже произвола единичныхъ руководителей судьбами обоихъ государствъ, базируясь на столкновеніи ихъ интересовъ на Дальнемъ Востокѣ.
Необходимо лишь оговориться, что со стороны русскихъ высшихъ сферъ несомнѣнно было допущено, еще со временъ Китайско-Японской войны 1894 года, немало роковыхъ ошибокъ, способствовавшихъ обостренію взаимныхъ отношеній конкурировавшихъ на Дальневосточныхъ окраинахъ Россіи и Японіи и, въ концѣ концовъ, заставившихъ ихъ взяться за оружіе, для разрѣшенія нѣкоторыхъ спорныхъ вопросовъ, которые, при желаніи, возможно было бы упорядочить мирнымъ путемъ.
Вспоминая прошлое и разбираясь въ ходѣ историческихъ событій, сопровождавшихъ чередовавшіяся царствованія, невольно ловишь себя на мысли, что въ верхахъ центральнаго" управленія такой огромной страны, каковой являлась Россійская Имперія, не усматривалось опредѣленной, заранѣе обдуманной преемственной политики ни по внутреннимъ, ни тѣмъ болѣе, по внѣшнимъ ея дѣламъ.
Въ бытность мою министромъ пришлось мнѣ по этому поводу откровенно высказаться Государю Николаю Александровичу. Рѣчь зашла относительно размѣра государственнаго долга, возросшаго въ то время (1916 г.) до солидной цифры въ 35 милліардовъ золотыхъ рублей. Его Величество выразилъ по поводу такой задолженности свои опасенія и безпокойство, на что я позволилъ себѣ ему возразить, что при наличіи неисчислимыхъ природныхъ богатствъ нашей Имперіи подобный долгъ являлся сравнительна ничтожной величиной* изъ-за которой не стоило волноваться, но при одномъ необходимомъ на мой взглядъ условіи — чтобы использованіе упомянутыхъ богатствъ было поставлено на обдуманный и вѣрный путь. Долженъ быть обстоятельно и всесторонне разработанъ планъ, который ляжетъ въ основу предусмотрѣнной на многіе годы впередъ государственной смѣты, какъ въ отношеніи внутренней, такъ и внѣшней государственной правительственной политики, преемственно проводимой въ жизнь чередующимися царствованіями... Государь, видимо, одобрительно отнесся къ моимъ словамъ, но вмѣстѣ съ тѣмъ, высказалъ немало удивившее меня тогда замѣчаніе: „Ну, да!... не только на мое управленіе, но и на Алешино!” (разумѣя своего сына Алексѣя). На это я отвѣтилъ: „Хотѣлось бы, Ваше Величество, и на болѣе отдаленный срокъ!”... Государь тогда промолвилъ: „Лишь бы на Алексѣеву жизнь хватило!”
Японская война, какъ извѣстно, началась 27 января 1904 года внезапнымъ нападеніемъ японскихъ миноносцевъ на нашу эскадру, въ результатѣ чего оказались тяжелыя поврежденія двухъ нашихъ броненосцевъ: „Цесаревича” и „Ретвизана”, а также крейсера „Паллады”. Ввиду своего островного положенія, японцы всю силу своего военнаго искусства обратили прежде всего на ослабленіе и возможно большее истребленіе русскаго флота. Отсюда слѣдовала вся дальнѣйшая исторія войны, изобиловавшая непрерывнымъ рядомъ морскихъ боевъ, чрезвычайно незадачливо складывавшихся для русскаго оружія. Несмотря на выдающуюся доблесть, проявленную нашими моряками во все время кампаніи, какъ напримѣръ — геройскіе подвиги крейсера „Варяга”, миноносца „Стерегущій” и др., нашъ флотъ, по волѣ роковой судьбы, терпѣлъ одно несчастье за другимъ... 31 марта 1904 года неожиданно гибнетъ, наткнувшійся на мину, лучшій броненосецъ „Петропавловскъ” съ талантливымъ авторитетнымъ командующимъ флотомъ адмираломъ Макаровымъ. Черезъ нѣсколько мѣсяцевъ погибаетъ замѣнившій его адмиралъ Витгефтъ на „Цесаревичѣ”. Одновременно, съ августа 1904 года началась агонія Портъ-Артурской эскадры, закончившаяся сдачей 20 декабря того же года самой крѣпости и гибелью многочисленныхъ нашихъ морскихъ боевыхъ единицъ. Наконецъ, пять мѣсяцевъ спустя, въ серединѣ мая 1905 года, произошелъ финальный „Цусимскій” разгромъ пресловутой „Рождественской” эскадры.
На суше обстояло дѣло не лучше. Количество войскъ при объявленіи войны на Дальнемъ Востокѣ оказалось далеко недостаточнымъ: приходилось посылать подкрѣпленія по длиннѣйшему одноколейному Сибирскому пути. Наша артиллерія въ техническо-боевомъ отношеніи значительно уступала японской, а главное, — съ самаго начала войны въ дѣлѣ высшаго командованія допущено было двоевластіе въ лицѣ Намѣстника адмирала Алексѣева и Главнокомандующаго генерала Куропаткина; это гибельно отзывалось на общемъ ходѣ военныхъ операцій. Только послѣ ряда непоправимыхъ ошибокъ, было установлено единое командованіе въ лицѣ умнаго, но слабаго генерала Куропаткина, при которомъ слѣдовалъ рядъ неудачныхъ для русскаго оружія боевъ: подъ Ляояномъ, на р. Шахэ и, наконецъ, въ февралѣ 1905 года, — подъ Мукденомъ. Куропаткинъ былъ замѣненъ генераломъ Линевичемъ, и одновременно началось отступленіе къ сѣверу всей нашей истощенной и недовольной ходомъ войны арміи. Въ такомъ состояніи, въ условіяхъ полнаго бездѣйствія, ее продержали до самаго Портсмутскаго мира, заключеннаго лишь 11/24 августа 1905 года. Немудрено, что тамъ — на далекой Сибирской окраинѣ — озлобленные бородачи-запасные составили авангардъ революціонныхъ армій конца 1905 и 1906 г. г. Мукденъ и Цусима положили предѣлъ народному терпѣнію: стало проявляться всеобщее недовольство, начались безпорядки повсемѣстно слышались требованія мира... Всплыло посредничество Президента С. А. Штатовъ Рузвельта, былъ посланъ въ Америку Витте, и въ Портсмутѣ былъ заключенъ всѣмъ извѣстный миръ — ни Россію, ни Японію не удовлетворившій...
Одновременно съ перечисленными неудачами на Дальневосточномъ фронтѣ, въ самой Россіи постепенно нарастали тревожныя настроенія, замѣтно повліявшія на столичные верхи.
Еще до Японской войны не все обстояло благополучно въ странѣ и, въ частности, въ самомъ Петербургѣ. Были убиты на политической почвѣ одинъ за другимъ министры: Сипягинъ и Плеве, котораго въ 1904 году замѣнилъ кн. Святополкъ-Мирскій. Онъ при своемъ вступленіи создалъ знаменитую „весну”, высказавъ нѣкоторымъ лицамъ и журнальнымъ корреспондентамъ, что „Управленіе Россіей должно зиждиться на довѣріи къ обществу”...
При немъ въ ноябрѣ 1904 года состоялся въ Петербургѣ разрѣшенный имъ памятный „Съѣздъ общественныхъ дѣятелей”, на который собрались со всѣхъ концовъ земской и городской Россіи т. н. „передовые” либеральные элементы и нѣкоторые профессіоналы-политиканы, ставшіе впослѣдствіи основоположниками и руководителями „кадетской” (конституціонно-демократической партіи (Набоковъ, князья Долгорукіе, Гессенъ и др.).
