Александр Карелин - Афганская война глазами военного хирурга
— Привет, славяне! Капитан Александр Кроха, собственной персоной. Теперь действительно стал оправдывать свою фамилию. Укоротили меня наполовину, отрезали обе ноги «по самое не балуй». Теперь надо для меня подыскать второй такой же «обрубок» и положить нас на одну кровать «валетом». Это какая экономия койко-мест! Мы даже лягнуть друг друга не сможем. — Он вызывающе посмотрел на капитана Красько, потом перевёл взгляд на старшего лейтенанта Невского. Сплюнул прямо на пол и продолжил. — Воспитывать меня будешь? Я тебя узнал, ты ведь тоже из Кандагара, в Медроте служил. Вижу, тебе тоже не сладко. Ну, давай «тренди» про чудесный дар — жизнь. Не хрена у тебя не выйдет. Я и слушать тебя не стану.
— А с чего ты решил, что я стану тебя воспитывать? У нас в палате без тебя хватает тяжелораненых ребят, которые стойко переносят мучения, не «распускают сопли». — Жёстко осадил «гостя» Невский.
— Опаньки! Как заговорили. Я тоже не распускаю сопли. А, зачем меня тогда сюда припёрли?
— Тебя и припёрли, чтобы помог нам одного офицера в чувства привести. До сих пор в шоке после ранения, потерял оба глаза, теперь только с собой разговаривает. Не отвечает на наши вопросы. Его Пётр зовут. Попробуй к нему обратиться, может, у тебя получится.
Невский показал здоровой рукой на кровать капитана Копейкина.
— Хм-м. Интересный случай. У меня в роте тоже был боец, у него на глазах земляк погиб, голову осколком начисто срезало, а того вскоре контузило. Так он тоже долго потом сам с собой разговаривал. Кстати, в вашей Медроте и лежал. Я его навещал несколько раз. А очухался он, когда стали ему письма из дома читать, тут он и пришёл в себя. Не сразу, конечно, но сработало.
— Отлично, Саша! Великолепная идея. Вот видишь, не зря тебя к нам принесли.
— А кто это весь забинтованный у вас? Обожжённый что ли?
— Точно, это наш Сергей, врач батальона, ему здорово досталось. Но парень держится мужественно. Как видишь, есть и те, кому пришлось хуже.
Кроха промолчал. Потом достал из-под подушки пачку сигарет, не спеша, щёлкнул зажигалкой.
— Александр, здесь же нельзя курить, — подал голос Николай Красько. — Нашему Серёге итак тяжело дышать — ожог дыхательных путей у него.
— А мне врач разрешил в моей палате курить. Извините, мужики. — Он торопливо загасил сигарету об пол. — Так как на счёт чтения писем для этого парня?
— Конечно, попробуем, надо врачу сказать. Хорошо бы ещё найти такие письма. Ты-то сам как ранение получил? Мы и, правда, с тобой не раз «пересекались» в Бригаде. Хорошо тебя тоже помню. Чай, в одной столовке кормились.
— В середине января подорвался на мине. Уже возвращались домой с задания, прямо у въезда в расположение Бригады наскочил на своей БМП (боевой машине пехоты) на свежую «закладку». Главное, утром там же проезжали — все было нормально. Когда успели эти суки установить?! Совсем близко уже подбираются к военному городку. Мой водитель погиб почти сразу, а мне обе ноги перебило. У других бойцов тоже разные травмы были, но не опасные для жизни. Меня практически сразу в наш Кандагарский госпиталь переправили. Хорошо всё сделали врачи, обе ноги сохранили. Я на следующий день даже обрадовался, мол, легко отделался. Несколько дней всё шло нормально. А потом…
Капитан надолго умолк. Снова достал из-под подушки сигареты, прикурил дрожащей рукой от своей зажигалки. Выпустил длинную струю дыма. Вспомнил, видимо, о просьбе. Тут же потушил сигарету, скомкал её и бросил в открытую дверь. Продолжил хриплым, «осевшим» голосом:
— А потом начались осложнения. Ноги загноились. На перевязках я задыхался от этой вони из ран своих. Долго врачи боролись за сохранение ног. Потом стали говорить об ампутации на уровне середины голеней. У меня там были переломы-то. Но я не соглашался ни в какую. Позже на специальном самолёте переправили сюда, в Кабул. Я уже ничего не соображал. Температура была очень высокая. Вроде гангрена началась. Чтобы жизнь спасти мне обе ноги и отняли на уровне середины бедер. Вот теперь и стал таким…
Капитан лег на спину и закрыл глаза рукой. Все молчали, пропуская через себя чужую боль. Ещё одна исковерканная судьба. Ещё одна молодая жизнь погублена на корню.
— У меня тоже ампутация прошла на этом уровне. Правда, одна нога. — Первым нарушил молчание Николай. — Но я планирую остаться в армии ещё. Конечно, я врач, мне могут подыскать местечко «тёплое». Может, и в госпитале будет должность. Но тебе, Саня, сложнее найти место в строю. Но есть же масса должностей не строевых! Наконец, в военкоматах можно служить. После Великой Отечественной вон, сколько инвалидов было, но многие с такими ужасными последствиями травм оставались на службе. Так что, Саша, морально настраивайся на дальнейшую службу в военкомате какого-нибудь областного города. Не меньше! А-то и в столице нашей Родины городе Герое. А что? Заслужил! Пусть они там подвинутся для геройского парня, который честно исполнил свой интернациональный долг (будь он не ладен!). Протезы сейчас не плохие научились делать. Это не деревяшки, на которых наши отцы и деды прыгали после той войны.
Николай Красько даже уселся в кровати, размахивая руками, добиваясь большей убедительности. Александр Кроха уже тоже сидел на носилках и исподлобья наблюдал за товарищем по несчастью. Что-то всё же изменилось в его настрое, в его взгляде.
— Я десантник! Собирался посвятить этому всю жизнь. Закончил ещё в Калинине «кадетку». И вдруг я буду сидеть и перебирать бумажки, «штаны просиживать»? — Капитан сказал это уже спокойным голосом. Кажется, внутренне он уже сам склонялся к такому решению. — А что, могут всё же и без двух ног в армии оставить служить?
— Конечно, Саня, конечно! Каждый год число инвалидов из Афгана увеличивается. На «верху» тоже об этом ведь вынуждены думать. Ничего, напишем с тобой рапорт на имя Министра Обороны, он и разрешит нам дальнейшую службу. Попомни моё слово. Так что, кончай «киснуть» и настраивайся на новую жизнь.
Красько широко улыбнулся и снова лег. Невский с восторгом смотрел на своего старшего товарища. Вот это работа! Похоже, ему удалось посеять надежду в душе покалеченного десантника.
Когда солдатики из команды выздоравливающих спустя несколько минут выносили носилки с капитаном, Кроха на прощание произнёс:
— Мужики, найдутся письма для этого слепого парня, зовите меня, я могу ему почитать. У меня уже был хороший опыт.
Гостя унесли. На несколько минут в палате стало тихо.
2Неожиданно заговорил Сергей Сомиков:
— А мне уж не придётся в армии послужить. Да и выживу ли — вот вопрос?
