Николай Микава - Грузии сыны
И, наконец, Роден поручает ему самостоятельную работу.
— Вы будете делать бюст писателя Барбе д’Оревильи по его маске. Вот она, — сказал Роден.
И внезапно, верный своей странной лаконичной манере выражаться, добавил:
— Передайте облик как он есть, но только пойте громче.
Яков удивленно поднял брови и вдруг понял:
«Пойте громче!» В этих словах был заложен глубокий смысл.
«Природа, которую ты видишь, поет, — как бы говорил Роден, — а ты пой громче. Выражай ее ярче, сильнее, выразительнее!»
Николадзе с увлечением трудился над бюстом Барбе д’Оревильи. Он работал по восемь часов в день. Роден наблюдал за работой. «Всматривайтесь со всех сторон», — говорил он Якову. И ученик понимал, что скульптор должен стать как бы многоглазым Аргусом, уметь объединить своим взором все профили, все повороты и замкнуть этот круг. Однажды Роден зашел, осмотрел почти готовый бюст, сказал: «Ничего», — и предложил сделать новый вариант. Потом второй и третий.
На четвертом варианте Роден остановился. Он велел приготовить немного глины и, как пишет Николадзе, «…ввел в трактовку плеч свои характерные мазки». Лица он не коснулся. Бюст д’Оревильи, отлитый из бронзы, установили впоследствии в родном городе писателя Сен-Совере в Нормандии.
С каждой новой работой Яков Николадзе чувствовал. себя все увереннее. Проходило чувство беспомощности и собственной слабости. Работы его стали принимать в Салон, ему давали заказы. Его восхищение Роденом все росло. Он перенимал, как мог, его манеру воплощать изображаемое сначала силуэтно в мраморе, а потом творчески искать детали, пытался передать в портрете остроту пульсации жизни в моменты ее наивысшего напряжения. Пытался добиться выразительности тела скульптуры, ибо, по мнению Родена, лицо может быть бесстрастным, а тело должно выразить все чувства человека. Он восторгался роденовским «Бронзовым веком», бюстом Гюго и особенно «Бальзаком». Влияние Родена на работу молодого скульптора становилось все более сильным. Роден также оценил молодого талантливого грузина, его трудолюбие и добросовестность.
Роден предложил Якову переехать в Медон, на его виллу. Здесь Яков поселился в маленьком домике и стал хранителем замечательных скульптурных коллекций. (У Родена были собраны в огромном количестве греческие мраморы, ценнейшие статуи мастеров Италии, Греции и Франции, египетские мумии, китайские будды.)
Увлечение Роденом и его творческой манерой отразилось на многих работах Николадзе и в парижский период и в более поздние годы. Появилось несколько работ в «роденовском стиле». Лучшая из них, «Ветер» — согнутая от ветра фигура женщины в грубых сабо, вырубленная из камня, — отражала целую гамму минорных настроений.
Увлекся Николадзе также изображением обнаженного женского тела. Прелестна, например, его маленькая скульптура «Даная».
В субъективно-психологической, даже несколько салонной манере были выполнены его «Танцовщица» и «Девушка с кувшином». Наконец Николадзе создал свою «Саломею». Здесь уже не было и тени салонности. Выполненная в сильной, выразительной роденовской манере, «Саломея» и тематически была близка к роденовской «Голове Иоанна Крестителя»,
Горе Саломеи, склонившейся над головой «Крестителя», ее женственность выразительно воплощены в мраморе.
И все же в глубине души Николадзе понимал, что простое подражание, даже самым лучшим образцам, еще никогда не создавало художника. Он понимал, что его творчество должно питаться родными соками, его скульптура должна отражать жизнь родного грузинского народа.
На осенней выставке в Париже в 1906 году большое впечатление на публику произвели скульптуры Николадзе «Дочь севера» и «Портрет Акакия Церетели» — скульптуры, по темам близкие его сердцу грузина и потому особенно выразительные.
Но успехи во Франции не удовлетворяли молодого скульптора. Он тосковал по родине, по братьям, матери и мечтал вернуться к родным берегам. Однако возвращение наступило раньше, чем он предполагал. Родина внезапно и властно позвала его к себе. Позвала горестным и скорбным призывом. В Грузии погиб Илья Чавчавадзе, Большой национальный поэт, гражданин и патриот, совесть Грузии, борец за ее свободу, человек высокого мужества и благородства был убит агентами царской охранки. Все передовые люди Грузии, весь грузинский народ был потрясен этой смертью.
Николадзе приехал из Парижа в 1908 году. Тут ему была поручена высокая миссия: создать надгробный памятник поэту. С волнением принялся Николадзе за эту работу. Она продолжалась около двух лет. Николадзе работал над проектом памятника в своем ателье в Париже, а закончив его, вернулся в Тифлис, чтобы перелить из гипса в бронзу и установить надгробье.
Когда памятник был установлен, чехол снят, перед собравшимися предстала скорбная фигура женщины с пальмовой ветвью в руке, в горькой печали склонившая голову над могилой поэта.
«Скорбящая Грузия» — так назвал свою скульптуру автор. Надгробье и памятник поражали силой и глубиной скорби. Тройное каменное надгробье в сочетании с бронзовой фигурой женщины, осиротевшей вдовы, посредине — все это производило огромное эмоциональное впечатление. Надгробье было установлено на Мтацминда, в Пантеоне Грузии.
Ты видал изваянье вдовицы
Над могилой Ильи Чавчавадзе?
В той фигуре печальной, мне мнится,
Безутешные годы влачатся… —
писал поэт Галактион Табидзе. И действительно, над Грузией после поражения революции 1905 года влачились горькие и темные годы террора и реакции.
В эти годы Николадзе в основном работает над проектами памятников и надгробий, создает несколько интересных портретов. Интересен был сложный по композиции проект памятника Григолу Орбелиани, бюст поэта Валериана Гаприндашвили, в котором отражена своеобразная природа дарования этого поэта, и проект памятника Эгнате Ниношвили, сделанный Николадзе по заданию газеты «Квали», который, кстати сказать, оставался долгие годы лишь проектом. Он был установлен только после революции. Мастерство
скульптора в эти годы совершенствовалось и углублялось, он все более отходил от роденовской импрессионистской манеры изображения, переходя на позиции реалистической скульптуры.
И, наконец, Николадзе создает одно из самых ярких и романтичных произведений — бюст Акакия Церетели. Однако и эта скульптура пока еще не могла увидеть света: гипсовый бюст ждал своей поры в мастерской автора.
Интересна была и скульптурная группа «Плакальщицы». Одна — старая, удрученная горем и опытом, другая — моложе, полная печали по утраченному счастью. Выразительны их сухие руки, их напряженные позы, их темные, тяжелые одежды. Сколько печали и обреченности в их фигурах!..
