Юрий Щербак - ЧЕРНОБЫЛЬ
Было бы относительно просто, если бы можно было врага определить, скажем, в виде ядерного реактора или в виде ядерной энергетики. Но это не так. И даже если мы откажемся от этого технического способа и заменим его другим - то не будет "о'кей". Будет хуже. Вот ведь какая вещь. Потому что враг - не в технике. Не в типе самолета, не в типе реактора атомного, не в виде энергетики. Если крупномасштабно смотреть на эту проблему, основной враг - это сам способ создания и проведения энергетических или технических процессов, зависящий от человека. Самое важное - человеческий фактор. Если раньше мы смотрели на технику безопасности как на способ защиты человека от возможного воздействия на него машин или каких-то вредных факторов, то сегодня возникла другая ситуация.
Сегодня нужно технику защищать от человека. В самом деле - от человека, в руках которого сосредоточены потрясающие мощности.
Защищать от человека в любом смысле: от ошибок конструктора, от ошибок проектанта, от ошибок оператора, ведущего этот процесс. А это уже совсем иная философия.
Сейчас какие мировые тенденции прослеживаются? Число аварий - если брать удельный вес на 1000 человек или по другим показателям - сокращается. Но уж если она при меньшей вероятности все же случается, то масштабы ее возрастают.
- Это как самолет: раньше в авиакатастрофе погибало четырнадцать человек, сегодня - двести - триста.
- Совершенно верно. И вот первый вывод: Чернобыль проявил то, что человечество не очень торопилось с изменением подхода к безопасности, философии безопасности. Надо сказать, что это есть не только отставание отечественное. Это мировое отставание. Отсюда Бхопальская, Чернобыльская, Базельская трагедии.
Невозможно, неправильно и глупо отказываться от достижений человеческого гения. Отказываться от развития атомной энергетики, химической промышленности или еще от чего-то. Это ненужно. А нужно сделать две вещи: во-первых, правильно понимать воздействие таких серьезных новых машин и видов техники на окружающую среду и, во-вторых, разработать систему взаимодействия человека с машиной. Это проблема не лично человека, работающего с такой машиной, а это гораздо более общая и важная проблема. Ведь при таком взаимодействии могут возникнуть серьезные катастрофы, неприятности от недосмотра, глупости, от неправильных действий. Неважно, кто неправильно поступил: начальник станции или оператор.
Сейчас нам нужно искать оптимум системы. Оптимум в автоматизации, оптимум в человеческом вмешательстве в процессы, оптимум при решении всех организационных и технических вопросов, связанных с такими сложными технологическими системами. При этом надо создавать защитные барьеры, насколько это возможно, и на случай, когда и человек будет ошибаться, и машины окажутся ненадежными.
Вот тут я вам впервые, пожалуй, хочу высказать одну - может быть необычную - мысль. Пока мы обсуждали известное. Так вот. Все мы видим, как говорится, невооруженным глазом, что на всех этапах создания техники у нас есть некоторая недоработанность, неряшливость, что ли. На всех этапах - от создания до эксплуатации. Ото общеизвестные факты, они изложены в решении Политбюро ЦК КПСС о причинах аварии на Чернобыльской АЭС. Я все время думал
- почему же это происходит?
И знаете, прихожу к парадоксальному выводу: не знаю, согласятся со мной мои коллеги или будут камни в меня бросать, но я прихожу к заключению, что это от того, что мы сильно увлеклись техникой. Прагматически. Голой техникой. Это охватывает многие вопросы, не только безопасности. Давайте задумаемся: почему в те времена, когда мы были гораздо беднее и была гораздо более сложная обстановка, почему сумели за исторически ничтожный срок - в 30-е, 40-е, 50-е годы - поразить весь мир темпом создания новых видов техники и качеством славились? Ведь ТУ-104, когда он появился, - это был качественный самолет. Атомная станция, которую создал Игорь Васильевич Курчатов, его соратники - это было и пионерское, и хорошее решение.
Что же случилось, почему?
Первая попытка - объяснить это какими-то субъективными, организационными факторами. Но это не очень серьезно. Мы могучий народ, и огромный у нас потенциал заложен. И каждый руководитель, и каждая организационная система на каком-то историческом отрезке использовали и удачные решения, и менее удачные - но не могли же они так крупно повлиять.
И я пришел примерно к такому парадоксальному выводу: та техника, которой наш народ гордится, которая финишировала полетом Гагарина, была создана людьми, стоявшими на плечах Толстого и Достоевского…
- Это потрясающий вывод в устах технического специалиста.
- Но мне кажется, что это так. Люди, создававшие тогда технику, были воспитаны на величайших гуманитарных идеях. На прекрасном и правильном нравственном чувстве. И на яркой политической идее построения нового общества, на той идее, что это общество является самым передовым. Это высокое нравственное чувство было заложено во всем: в отношениях друг с другом, отношении к человеку, к технике, к своим обязанностям. Все это было заложено в воспитании тех людей. А техника была для них лишь способом выражения нравственных качеств, заложенных в них.
Они выражали свою мораль в технике. Относились к создаваемой и эксплуатируемой технике так, как их учили относиться ко всему в жизни Пушкин, Толстой, Чехов.
А вот в следующих поколениях, пришедших на смену, многие инженеры стоят на плечах "технарей", видят только техническую сторону дела. Но если кто-то воспитан только на технических идеях, он может лишь тиражировать технику, совершенствовать ее, но не может создавать нечто качественно новое, ответственное.
Мне кажется, что общим ключом ко всему происходящему является то, что долгое время игнорировалась роль нравственного начала - роль истории нашей культуры, - а ведь все это одна цепочка. Все это, собственно, и привело к тому, что часть людей на своих постах могла поступать недостаточно ответственно. Но даже один, плохо работая, создает в цепочке слабое место, и она рвется.
Кстати говорят, если послушать непосредственных виновников аварии
- то, в общем, цели у них были самые благие. Выполнить поручение, выполнить задачу.
- Валерий Алексеевич, а они понимали вообще, что делают?
- Они считали, что делают все правильно и хорошо. И нарушают правила во имя того, чтобы сделать все лучше. Мне так кажется.
- Но все-таки они понимали, что нарушают все правила эксплуатации реактора?
- Они не могли этого не понимать. Не могли. Потому что нарушали основные, как говорится, заповеди. Но кто-то считал, что это не опасно, кто-то - что делать так даже лучше, чем написано в инструкции, потому что, видите ли, цель у них была достойная, что ли: собраться и обязательно сделать то, что им поручено в эту единственную ночь, сделать любой ценой. Любой ценой.
