Рудольф Баландин - 100 великих гениев
Эйзенштейн совместно со своими учениками, будущими крупными кинорежиссерами Г.А. Александровым и И.А. Пырьевым снял фильм «Стачка» (1925). А уже следующая его работа, посвященная революции – «Броненосец „Потемкин“» – стала выдающимся произведением, буквально классикой этого вида техногенного искусства. Следующая его работа, посвященная В.И. Ленину – «Октябрь» – была неудачной, а революционный фильм «Да здравствует Мексика!», снятый в Америке, не вышел на экраны.
Зато безусловными шедеврами стали его патриотические фильмы: «Александр Невский» и «Иван Грозный», музыку к которым написал великий С.Н. Прокофьев, а заглавные роли исполнил Н.К. Черкасов. В 1940 году Эйзенштейн поставил в Большом театре СССР оперу Р. Вагнера «Валькирия».
Творчество Эйзенштейна внесло в кинематограф новые выразительные средства, обогатив его и новыми идеями, социальным и революционным пафосом. В лучших фильмах Эйзенштейна чисто технические находки в монтаже динамичных и контрастных кадров превращались в подлинно художественные находки, эмоционально воздействующие на зрителя. Кроме того, он умело использовал символические образы, сопоставления и сравнения, изобразительную силу отдельных сюжетов. Ему удалось осуществить – с помощью техники – полноценный синтез искусств, и в этом сказалось его незаурядное мастерство как театрального режиссера-постановщика и художника-графика.
«Меня пьянит сухой аскетизм графики, четкость рисунка, истязающая беспощадность линии, с кровью вырванная из многокрасочного мира природы. Мне кажется, что графика родилась и из образа веревок, которыми стянуты тела мучеников, из следов, которые наносят удары бича на белую поверхность тела, от свистящего лезвия меча, прежде чем оно коснется шеи осужденного… Так плоский штрих прорезает иллюзию объема, так линия пробивается сквозь краску, так закономерность строя рассекает многообразный хаос форм…»
Некоторые советские критики упрекали его за формализм и экспериментаторство, хотя и признавали мастерство монтажа, строгую композицию кадров, яркость и точность деталей при драматизме и лаконичности массовых сцен. Но ведь без творческих исканий не бывает и ценных находок. А в поисках предельной выразительности кинофильма Эйзенштейн был изобретателен и неутомим.
Но конечно же никаким формалистом он не был. Яркий пример – его «Александр Невский» – поистине пророческий шедевр, предвещавший жестокую войну с западными захватчиками и победу России-СССР. Набатом звучали слова оратории Прокофьева: «Вставайте, люди русские!..» И встал русский-советский народ, и победил. Была в этом и заслуга Сергея Эйзенштейна…
УНИВЕРСАЛЬНЫЕ ГЕНИИ
Изначально гением называли человека, необычайно одаренного. И возникает вопрос: в чем одаренность проявляется?
Проще всего с композиторами. Они одарены чувством звуковой гармонии, обладают музыкальным слухом. Но и в этом случае многое, а быть может, главное, зависит от обстоятельств. Едва ли не все крупнейшие композиторы прошлого росли в семьях музыкантов или имели в детстве хороший голос (как русский композитор Д.С. Бортнянский).
Крупнейшие философы или литераторы чаще всего обладали энциклопедическими знаниями, хотя прославлены в какой-то одной области деятельности. Наиболее ограниченными были представители научного мира с тех пор, когда началось все более резкое обособление отдельных дисциплин. В этом отношении Д.И. Менделеев и В.И. Вернадский по праву должны находиться в числе универсальных гениев. От них отличаются А. Эйнштейн и Н. Бор, которые были достаточно узкими специалистами, а потому их, возможно, не следовало бы и вовсе относить к каким-то выдающимся мыслителям: достижения в одной области научных знаний вполне могут сделать добросовестные и талантливые ученые, продолжающие работы своих предшественников. Правда, в данном случае открытия в физике сказались и на философии науки.
Вообще, универсальность характерна для прошлых эпох: слишком далеко зашла специализация, особенно в XX веке. Из тех многих, кто жил раньше, хотелось бы упомянуть сейчас двух, очень оригинальных и достойных войти в состав избранных.
В переходный период от поздней Античности к Средневековью необычайно одаренным в разных областях был Боэций (ок. 480—524) – римский государственный деятель, философ, писатель, богослов, ученый, искусствовед. Принадлежал он к знатному роду Аппиев, получил прекрасное образование, много читал, изучал античных авторов и переводил на латинский язык сочинения греческих мыслителей, более других – Аристотеля. Рано приобрел славу знатока разных наук и искусств, грамматики и греческого языка, а также умелого механика.
Его избрали в сенат, в тридцать лет он стал консулом, однако истинную радость доставляли ему научные и философские исследования. Епископ Павии, поэт Магн Эннодий, писал ему: «Ты для меня самый выдающийся из людей… В твоих руках огонь древней мудрости засиял с удвоенным жаром».
Время разложения и падения Римской империи не благоприятствовало признанию трудов таких серьезных мыслителей, как Боэций. Он с огорчением отметил: «Куда бы ни обратил я свой взор, всюду встречает он то ленивую косность, то завистливое недоброжелательство»; самодовольных обывателей называл он «человекоподобными чудовищами».
В 522 году он был назначен «магистром всех служб», а два его сына – консулами. Через год Боэция обвинили в государственной измене и казнили. Перед смертью, не теряя мужества, он написал исповедальный трактат «Утешение философией».
Совершенно другим был универсальный гений поздней эпохи Уильям Блейк (1757—1827) – английский поэт и художник. Отец его, лондонский торговец, был глубоко религиозен и постарался наделить этим качеством своего маленького сына, у которого в детстве даже бывали видения ангела в ветвях дерева или на лугу.
Отец отдал его в школу рисования, где Уильям обучался искусству гравировки, после чего изучал живопись в Королевской академии. Он стал зарабатывать себе на жизнь, выполнял гравюры для журналов. Увлеченный идеями мистиков – Я. Бёме, Э. Сведенборга, писал стихи, первый сборник которых был опубликован в 1783 году («Поэтические наброски»). Для широкой публики он при жизни остался неизвестным, хотя выпустил несколько стихотворных сборников («Песни невинности», «Песни опыта» и др.), а также поэм («Бракосочетание неба и ада», «Америка: пророчество», «Европа: пророчество», «Мильтон»). Очень интересны и оригинальны по замыслам его иллюстрации к этим и другим произведениям.
Мысленно, в полетах воображения проникая в фантастические миры, Блейк, почти всю свою жизнь безвыездно проведя в Лондоне, был заботливым семьянином; материального достатка, как многие гении, не получил. Зато умел он, говоря его словами:
