Аркадий Белинков - Сдача и гибель советского интеллигента, Юрий Олеша
1 Юрий Олеша. В день выборов. - "Литературная газета", 1937, 15 декабря, № 68.
2 Ю. Олеша. Перед праздником. - "За пищевую индустрию". 1936, 5 ноября, № 256.
3 Ю. Олеша. День мира. - "Молодая гвардия", 1937, №№ 10-11, с. 314-345.
Вот эти два мира в один день.
"В дне Англии ярче всего отражена гнусная путаница капиталистического мира. Это самый запутанный, самый неясный, самый туманный день. И только светится в этом тумане плакат коммунистической партии:
"Национальное правительство готовится совершить грязную сделку с Муссолини!.."
Устав от гнусных предательств и сделок английской буржуазии, Юрий Олеша заходит в родную советскую "Рыбу" или "Бакалею".
Подкрепившись рыбой и бакалеей, он возвращается к проблемам социологии, филологии и теологии.
"Мы забываем, между прочим, - замечает писатель, - что в капиталистических странах существует Бог! Существует церковь!.."
Это невозможно стерпеть. Юрий Олеша забегает в избирательный участок глотнуть свежего воздуха, а, если удастся, то пропустить и рюмочку.
Набрав сил и глотнув, писатель снова окунается в борьбу. Окунается он так:
"Но вот мир жандармов; кошмаров и ужасов. Мир бездарных, тщеславных политиканов, которые только во имя власти, только во имя своей власти заламывают руки и зажимают рот своему народу и обещают и уже начали заламывать руки и зажимать рот другим народам.
День Германии!.. Эта страна начинает казаться огромным сборищем людей, которых кучка авантюристов сводит с ума..." - пишет Олеша.
На воздух! На воздух! В "Гастроном"! В "Рыбу"! На избирательный участок! Здесь он, свободный человек самой свободной в мире страны, может, не согласовав с райкомом, закричать во все горло: "Да здравствует милый, родной и великий Сталин!" и 15 декабря в статье, напечатанной "Литературной газетой", нравственный эталон советского интеллигента Юрий Олеша так именно и кричит.
"День СССР.
Москва. 27 сентября "Правда" печатает отклики трудящихся красной столицы на декрет правительства об отмене карточной системы и снижении цен на продукты питания.
Голодные в Германии. Голодные в Америке. Изобилие и сытая жизнь в СССР..."
Искусство контраста, которым без промаха во все стороны владел Юрий Олеша, развело в противоположные и враждебные стороны два мира, метафорические ряды, авторские симпатии и антипатии, а также художественную литературу и обожаемую партию.
Голосом, в котором слышится уверенная поступь миллионов, он говорит:
"День СССР.
В Кремль приглашено 25 человек. Сейчас им будут розданы ордена...
День СССР...
Колхозные портнихи в Калуге обсуждают новые фасоны заказчиц, а заказчицы стали требовательными. Да и материалы не те. Что годилось ситцу, не годится шелку".
Это, конечно, могло быть сказано только в эпоху, когда товарищ Сталин учил нас, что "самое ценное это люди, кадры". В шелковых платьях.
"День СССР.
Земля. Наша священная, социалистическая земля отдана колхозникам навечно...
День наступил только у нас. На Западе продолжалась ночь..."
Затем он читает доклад о международном положении в исполнении на трубе.
"День 27 сентября этого, 1937 года окрашен несколько иначе. Мир начал многое понимать... Объединяются силы прогрессивного человечества. Капитализм обнажен. Появляется новый патриотизм. Патриотизм народа, полного ненависти к захватчикам, к насильникам, интервентам. И народ понимает, что ненавистное ему рождено капитализмом".
В столице нашей родины Москве люди, слушающие такой доклад с высокой трибуны, говорят - "простенько, но со вкусом".
Юрий Олеша достает из сундука трубу и играет такую симфоническую музыку:
"Вино 1600 бутылок, морковь 445,5 килограммов, ячмень - 859, пшеница жареная - 386, помидоры сушеные - 103,2..."1.
1 Юрий Олеша. Эшелон. В кн.: "В бою и труде". Ашхабад, 1943, с. 86.
Когда Олеша говорит, то хочется, затаив дыхание, впитывать в себя каждое его слово, хочется, чтобы он говорил всегда, не останавливаясь ни на минуту. Об этом вы можете прочесть у всякого, кто имел счастье слышать его и имел несчастье о нем писать. Это непреодолимое желание впитать в себя каждое слово Олеши невольно заставляет думать о том, что писатель, сказав о 1600 бутыл-ках вина, о моркови, ячмене, пшенице жареной и помидорах сушеных, так ничего и не сказал о металлоломе. А вместе с тем его роль в народном хозяйстве страны неуклонно повышается. Но как в свое время тонко отметил Б. Галанов, "будем же благодарны Олеше за то, что он сделал".
Идут годы, но неотдыхающая история трудного нашего века не меняет голос художника. Художник пишет о поэзии:
"Главная же ценность этого стихотворения в мысли, заключенной в нем. Слава тех, кто строит ныне коммунизм - бессмертна"1.
Художник пишет о войне:
Книга Мотицура Хасимото "...потрясает, ее нельзя читать без огромного волнения, без чувства гнева против капитализма, совершающего чудовищное насилие над человеческим духом..."2
Художник пишет о "необыкновенной повседневности, нашей советской повседневности":
"Целый отряд советского народа идет в "Третьяковку"..."3
1 Юрий Олеша. История человека-торпеды. - "Новый мир", 1957, № 5, с. 26.
2 Юрий Олеша. Ни дня без строчки. Из записных книжек. М., 1965, с. 275.
3 Там же, с. 276.
Художник пишет о фотографии:
"Как радует то обстоятельство, что появляется все больше и больше фотографов-любителей... В них, в этих снимках, будущий историк увидит, как изменилось лицо великой страны социализма".
1937, 1938, 1943, 1952, 1957, 1960... Годы, десятилетия...
Все дни этого замечательного человека были густо исписаны такими строчками. Но отдельные периоды были застроены многоэтажным эпосом. В такие периоды он создавал киносценарии. В киносценариях "Вальтер" и "Лагерь на болоте" Юрий Oлеша рассказал о том, что люди читали ежедневно в газетах и журналах, и, если это получилось хуже, чем в газетах и журналах, то винить следует не Юрия Олешу, а то, что искусство не в состоянии стерпеть то, что стерпит газетка.
Я приведу несколько образцов. Образцы эти выглядят так:
"Наша сила в единстве".
"На рабочем классе Германии лежит огромная историческая ответственность".
В кино Юрий Олеша тоже был королем реплик.
Юрий Олеша очень старался, работая над сценарием "Вальтер". Однако многое ему было все-таки еще не под силу, несмотря на огромный опыт, который он приобрел во время создания другого киносценария - "Строгий юноша".
Все решительно изменилось, когда вместо одного писателя, или правильнее вместе с ним, начал стараться большой творческий коллектив (А. Мачерет, Е. Андриканис, А. Бергер, А. Вайсфелд, Л. Шварц, Б. Филимонов). Вот тогда дело быстро пошло на лад.
