Валентин Масальский - Скобелев: исторический портрет
В 1889 г. Филиппов посетил г-жу Адан в ее имении Жиф и пришел к убеждению, что она твердо верит в свои документы. Не исключено, что ее мистифицировали, добавлял Филиппов. Из Франции он переехал в Гейдельберг (для защиты докторской диссертации, чему в России мешало «препятствие казуистического характера»), где продолжил свои розыски. Но ни от гейдельбергских русских, которых было немало, ни от немцев он не узнал ничего нового. Никто не слышал того, что доказывала Адан. Много позже, накануне Второй мировой войны, новую попытку найти документы предпринял в Париже Н.Н.Кнорринг. Но и эта попытка ни к чему не привела. Наследники Адан заявили, что «в ее архиве никаких следов о генерале Скобелеве вообще не обнаружено». Такой ответ заставляет усомниться в искренности наследников, ведь если не искомые документы, то переписка Адан со Скобелевым и материалы для книги воспоминаний не могли исчезнуть без следа. Естественным является вопрос: если французская журналистка действительно располагала документами, как она об этом твердо заявляла, то почему она их не опубликовала? И почему этого не хотят сделать ее наследники? Возможны два ответа. Либо этих документов вообще не было и г-жа Адан стала жертвой мистификации или сама мистифицировала публику, либо были и остаются какие-то причины, побуждавшие ее и побуждающие наследников до сих пор держать эти документы под спудом.
Отнестись осторожно к версии, которую защищала Адан, заставляет и ее утверждение о гейдельбергском происхождении кокоток. Дело в том, что они не были приезжими. Об одной из них, некоей Ванде, получившей кличку «Смерть Скобелева», достоверно известно, что ее хорошо знала вся кутящая Москва, где она постоянно проживала. Некоторую ясность вносит Ю.Карцов: «Обстоятельства кончины Михаила Дмитриевича породили легенду. Одна из героинь роковой оргии была немка. В этом факте, казалось бы, самом обыденном, некоторые заподозрили, что дело не обошлось без Бисмарка, и в своем предположении убедились еще быстрее, когда разнеслась молва, что князь Александр Болгарский, приехав в Москву, не только пожелал познакомиться с означенной девицей, но и сделал ей ценный подарок. Но если бы князь Александр думал, что Скобелев умер не своей смертью, а был убит, он, вероятно, остерегся бы даром себя компрометировать. Его поступок, не совсем деликатный, объясняется гораздо проще: любопытством развратного воображения. Г.Скандраков, чиновник департамента полиции, который как раз в это время служил в Москве, уверял меня, что Скобелев был так щедр и пользовался такой популярностью, что сами эти девицы первые выдали бы того, кто решился бы им предложить что-нибудь против Михаила Дмитриевича». Это вполне конкретное свидетельство компетентного полицейского чина убедительно разрушает версию о Гейдельберге. Обе девицы были обыкновенными кокотками, далекими от политики. Да и вообще «немецкая» версия, несмотря на свою правдоподобность, не находит фактического подтверждения. Подозрение не снято, но при отсутствии доказательств оно остается всего лишь подозрением. Я согласен с читателем-криминалистом: отходить от принципа презумпции невиновности нельзя.
Более обоснованной выглядит вторая версия. Известно, как — и не без оснований — боялись Скобелева верхи. В то же время они не могли справиться с ним открыто. Нужно было избавиться от него, избежав огласки. Единственным способом было тайное убийство. Подходящим инструментом могла стать «священная дружина» или другая, более законспирированная организация. Такой близкий к Скобелеву человек, как Немирович-Данченко, не сомневался, что смерть Скобелева — дело рук «дружины». В послереволюционное время он даже называл лиц, подписавших приговор. По его словам, это были один из великих князей и граф Боби Шувалов.
Наибольшего доверия заслуживают, на наш взгляд, два упоминавшихся выше источника. Первый — официальное заявление Ф.Дюбюка, опубликованное в журнале «Голос минувшего» весной 1917 г. Приведем теперь полностью этот важный документ.
Смерть Скобелева (письмо в редакцию)
Совершившееся в великие дни русской революции, в марте 1917 г., падение дома Романовых невольно заставляет вспомнить об одной попытке свержения этой династии в царствование Александра III, — о замысле Белого Генерала. Вот что я слышал из уст незабвенного председателя Первой Государственной Думы Сергея Андреевича Муромцева,
Правительство Александра III, уверившись в том, что М.Д.Скобелев замышляет сделать переворот и свергнуть династию Романовых, учредило особый негласный суд из сорока лиц. Этот суд «Сорока» большинством в 33 голоса приговорил Белого Генерала к негласной смертной казни и поручил полицейскому офицеру привести приговор в исполнение. Палач блестяще справился со своей задачей, за что получил следующий чин и большое денежное вознаграждение.
М.Д.Скобелев, приехав в Москву и остановившись в гостинице Дюссо, поздно вечером отправился на Петровку в гостиницу «Англия» для кутежа с известной ему женщиной, получившей впоследствии кличку «Смерть Скобелева». Белый Генерал и его собутыльница проводили время весело и шумно. Одновременно с этим, в соседнем номере вела себя также бурно какая-то компания, которая вдруг начала кричать «ура» и провозглашать здравицы народному герою. Скобелев заинтересовался соседями и, узнав от лакея, что компания состоит из пяти молодых московских купчиков, послал им в благодарность за чествование пять бокалов шампанского. С тем же лакеем был прислан ответный бокал шампанского; Скобелев выпил его залпом и тотчас же скончался. Под видом купчиков кутили сыщики, а в шампанское была прибавлена большая доза цианистого калия.
Все официальные сообщения и разные слухи о смерти Скобелева — измышление полиции.
Ф.Цюбюк.
Второй документ — почему-то не опубликованное письмо генерала К.Блюмера в редакцию газеты «Утро России», посланное в опровержение описания обстоятельств смерти Скобелева, в котором доказывался ее естественный характер, а сам Скобелев был представлен больным и припадочным человеком. Письмо это довольно длинное, приводить его полностью нет необходимости. Основные мысли автора таковы: «Скобелев был очень вынослив и отличался вообще весьма крепким здоровьем, он никогда не страдал ни сердечными, ни какими бы то ни было припадками». Во всех отношениях он был нормальным человеком. Полицмейстер Огарев нарушил свои обязанности, требовавшие сохранения в неприкосновенности всей обстановки, в которой застигла Скобелева смерть, и, завладев его телом, перевез его в гостиницу Дюссо. Следователь Побидимов не провел законного следствия. Вскрытия тела проведено не было. Преданный Скобелеву черногорец доктор Гвоздянович, уверенный в преступлении и настаивавший на своем присутствии при вскрытии тела, был отстранен от дела, «печати было приказано молчать и — Святая дружина восторжествовала! Так трагично погиб, в цвете лет, от рук наемных убийц, славный русский герой…».
