Валентин Фалин - Без скидок на обстоятельства. Политические воспоминания
Еще несколько членов политбюро выступили с чуть смягченными или даже более резкими заявлениями. Генеральный ерзает в кресле, ограничиваясь полемическими репликами. Посматривает на часы.
– Ну, в общем ясно. Свое мнение вы высказали. Я выступаю в Ново-Огареве как президент. Теперь пора отправляться в соседнее здание, где нас ждут секретари обкомов и крайкомов.
«Я президент, и не ваше дело давать мне советы, тем более что-либо предписывать. Генеральный секретарь я лишь по совместительству» – так истолковали поведение М. С. Горбачева на политбюро его участники. Новых встреч в этом составе уже никто не ожидал. Их и не было.
Переходим в шестой подъезд. Малый конференц-зал полон. Физически ощущаешь, как накалена атмосфера. Горбачев продолжает гнуть свое. Что он задумал – расколоть пленум и с ним партию? Иначе не объяснить его аррогантного поведения и интонаций.
Кто интересовался историей международных отношений, вспомнит, наверное, как после одного из заседаний Версальской мирной конференции, реагируя на вопрос «как дела», его участник ответил:
– Блестяще. Разошлись по всем пунктам.
Столь же блистательно протекала последняя встреча генерального секретаря с региональными партийными лидерами. В зале даже не возмущение, а удивление.
Ко мне в кабинет заходят секретари из Свердловска и Черноземья. У всех одно на уме: что с Горбачевым? Он вызывает на конфликт – принимать ли вызов и когда? Объясняю, что секретариат терзают те же заботы. Президент теряет почву под ногами и ищет виноватых. В данном случае виновными оказываются те, с кем у него не складываются отношения или к кому у него предвзятый подход. Но разрыв в нынешних условиях навредит делу. Исходя из этого каждый должен самоопределиться, что делать, как и когда.
На пленуме дошло до столкновения. Горбачев заявил о готовности сложить с себя обязанности генерального. Предложение обсудить этот вопрос собрало 13 голосов, девять десятых выступили против. С моей точки зрения, тогда же высказанной иностранным журналистам, а также самому М. С. Горбачеву, значение произошедшего не в итогах голосования. Пала одна из самых забуревших традиций, ставивших должность генерального секретаря над партией и законом. Для меня это был долгожданный признак того, что демократизация внутри партии достижима.
Я не преувеличил, заметив, что секретариат терзало беспокойство по поводу происходившего в стране, партии и с Горбачевым. Пусть другие скажут за себя. Меня лично не устраивало положение «слепых, слепым ведомых». Проект союзного договора, обсуждавшийся в Ново-Огареве, предусматривал превращение Советского Союза в конфедерацию или содружество суверенных независимых государств. Допускались различия не только в законах, но и в социально-экономическом и политическом устройстве.
Возникал принципиальный вопрос: писаны ли для демократов демократические правила? Три четверти избирателей проголосовало за союз, а не содружество. Что, нужны были пресловутые 99,9 процента, чтобы воля снизу стала директивой для верхов? Результаты референдума по другим вопросам, выносившимся на суд народов в тот же день 17 марта 1991 г., – например, о введении президентского режима правления в России и ряде других республик, были приняты как руководство к немедленному действию. Научились расщеплять не только атом, но и народную волю?
Кого представляет на переговорах в Ново-Огареве президент СССР? М. С. Горбачева выдвинула на президентский пост коммунистическая партия. Он оставался генеральным секретарем этой партии. Почему же ни политбюро, ни секретариату, ни пленуму ЦК не известно, в какие игры Горбачев играет, чего добивается? Ничего толком не знали вице-президент и члены разных советов вокруг президента.
Мне, может быть, повезло даже больше, чем многим остальным. Хотите узнать, как было включено в название слово «суверенные»? В конференц-зале особняка номер три, что в Волынском, М. С. Горбачев, А. Н. Яковлев, Н. Я. Петраков, Г. Х. Шахназаров и я. Какой повод свел нас, не запомнил. Но основной разговор шел о трудностях переговоров с Б. Н. Ельциным и руководителями других республик относительно будущего Союза. Сплошные тупики, замечает Горбачев, начиная с названия. «Социалистические» не приемлют, за «советские» предстоит изрядно побороться.
Петраков говорит, что можно было бы заменить «социалистические» на «суверенные», тогда обеспечивается преемственность, хотя бы в аббревиатуре. Президенту идея явно по вкусу: «А что, можно попробовать».
Мое замечание, что референдум не закончился: в марте он выявил в прямом голосовании волю народа, сейчас тот же референдум проверяет готовность государственного руководства уважать эту демократическую волю, М. С. Горбачев пропускает мимо себя. Он начинает, как любил выражаться, «гонять» слово «суверенитет». Панихида по гуманному социализму открылась. Доперестраивались.
Допустим, даже не сообщество, а конфедерация. Какие последствия это будет иметь для КПСС? Советский Союз исчезнет. Допустят ли суверенные независимые республики, чтобы на их территории действовала партия (партии), руководимая из какого-то центра? Сомнительно.
На секретариате в июле 1991 г. я поставил вопрос так:
– Информации из Ново-Огарева нет. Если, однако, дело идет к конфедерации или еще более рыхлому межгосударственному образованию, то в повестке дня упразднение КПСС. Мы по мандату XXVIII съезда здесь что-то с серьезными минами обсуждаем, а нас, возможно, уже не существует? Я не в том возрасте, чтобы быть у неизвестности на побегушках. Либо нас просветят о том, что происходит, либо пора сворачивать наши сидения.
Конечно, мне было известно, что информация о заседаниях секретариата в тот же день, если не час, докладывалась Горбачеву. О его отклике на данный мой демарш я узнал от спикера президента.
– Что твой Фалин на меня бочку катит? – спросил президент в передаче В. Н. Игнатенко незадолго до отбытия на юг. Других мыслей в голову ему не пришло, – скажем, президентом чего и генеральным секретарем в какой партии он собирался состоять? Или все наперед уже решил?
На языках почти всех народов есть поговорка: в гору семерым под силу, с горы один столкнет. Потом и кровью скольких поколений становилась Россия и позднее держался Советский Союз? 27 миллионов 600 тысяч наших сограждан пали во Второй мировой войне, чтобы остановить коричневую чуму, угрожавшую цивилизации, и чтобы продолжался Советский Союз. Как саркастически заметил кто-то из демократов в Верховном Совете России, то, что оказалось не под силу Наполеону, Гитлеру и военному атому, когда США монопольно им владели, между делом совершил Горбачев. Порушил гигантскую страну и, глядя, как брат на брата, народ на народ с топором пошли, уверяет, что вернул людям свободу.
