Эдвард Радзинский - Убийство императора. Александр II и тайная Россия
В это время метальщики покидают свои посты у Малой Садовой. И вслед за царской каретой идут по Михайловской улице в сторону Екатерининского канала.
Софья Перовская уже ждала их на Михайловской улице. И подала знак, означавший, что «метальщики должны направиться на Екатерининский канал, как было заранее условлено».
По дороге во дворец император, как обычно в последнее время, остановился в Михайловском дворце. Здесь живет его кузина великая княгиня Екатерина Михайловна (тезка его жены). Дочь великой княгини Елены Павловны, сподвижницы царя в реформах, и солдафона, великого князя Михаила Павловича пошла в отца – не одобряет реформы, и особенно – брак государя.
Вслед за каретой государя к Михайловскому дворцу подъезжает карета брата царя – великого князя Михаила Николаевича.
Государь и его брат в который раз пытаются (безуспешно) примирить великую княгиню с тезкой Екатериной Михайловной.
В парадной гостиной сервирован чай. Последний чай в жизни государя.
14.00. Екатерининский канал.
Метальщики заняли свои места на Екатерининском канале.
И Перовская рассказывала потом, как метальщик, студент Гриневицкий, «проходя мимо нее, уже направляясь к роковому месту, тихонько улыбнулся ей чуть заметной улыбкой… Он не проявил ни тени страха или волнения и шел на смерть с совершенно спокойной душой».
Как и Фроленко. Радостная смерть, завораживающие объятия террора.
«И жертву жертвой не считать, и лишь для жертвы жить», – писал декабрист Александр Якубович, собиравшийся убить отца Александра II.
Но свои места на канале заняли только три метальщика.
Исчез тот, кто должен был встретить карету первым – рабочий Тимофей Михайлов. Он «почувствовал, что не сможет бросить бомбу, и вернулся домой, даже не дойдя до места». Теперь первым номером оказался Рысаков.
Н. Рысаков: «Около двух часов я был на углу Невского и канала».
Пока метальщики занимали свои места, Перовская через Казанский мост перешла на противоположную сторону Екатерининского канала, «где и была во время обоих взрывов».
С той стороны узкого канала она ждала развязки. Зритель грядущей крови.
14.10. Михайловский дворец.
Государь прощается с великой княгиней Екатериной Михайловной. Видимо, разговор опять не получился. Великий князь Михаил Николаевич остается.
14.15. Александр II вышел на пандус к карете. Садясь в карету, приказал кучеру: «Той же дорогою – домой».
Карета повернула на Екатерининский канал. За ней повернула пара саней с Дворжицким, капитаном Кохом и полицейскими.
Кучер хлестнул лошадей, и вновь понеслась карета по мостовой – слева канал, решетка вдоль канала и узкий тротуар, прилегающий к каналу. Справа – стена сада Михайловского дворца и тротуар вдоль стены сада.
Людей мало… Мальчик несет большую корзину с мясом, два молоденьких подмастерья тащат диванчик; за ними идет какая-то молодая женщина…
В это время от Конюшенного моста навстречу карете по тротуару быстро шел совсем молоденький, белобрысый, маленький, в черном пальто человек. В руке у него – белый узелок с коробку конфет ландрин. Это – бомба, завернутая в белый носовой платок. Он размахнулся…
Н. Рысаков: «Я после минутного колебания бросил снаряд. Направлял его под копыта лошадей в том предположении, что его разорвет под самой каретой… и взрывом меня отбросило к решетке».
Оглушительный взрыв… карету закрыло облако белого дыма… Дым рассеялся. Царская карета успела проскочить. Бомба разорвалась сзади. Взрыв разбил только заднюю стенку экипажа. Императорский поезд – карета и сани – остановился… Один из терских казаков лежал мертвый позади кареты. Другой казак, сидевший на козлах возле кучера, контуженный, склонился, судорожно хватаясь за воздух. На тротуаре бился на земле и стонал умирающий мальчик, рядом валялась его большая корзина с мясом. В нескольких шагах от него стоял, привалившись к решетке, изнемогая от боли, раненный прохожий, и на земле корчился и пытался встать раненный городовой.
Уличная картина, доселе неизвестная в Петербурге.
И в следующее мгновение Рысаков бросился бежать прочь, громко крича:
– Держи! Держи! – будто ловил преступника. Так Рысаков придумал скрыться. Но за ним уже гнались. Какой-то рабочий на его пути ловко швырнул свой лом ему под ноги. Рысаков споткнулся, упал, на него набросились.
Его держали крепко, пригнули голову – он сидел на карточках, прижатый к земле.
Но Рысаков, видно, увидев в собравшейся толпе сообщника, крикнул громко: «Скажи отцу, что меня схватили!»
У него вынули из-под пальто пистолет и кинжал.
Как только карета остановилась, император отворил дверцу и с помощью казака вышел из кареты. Полковник Дворжицкий уже выскочил из саней, бросился к царю.
«Государь перекрестился; он немного шатался – в понятном волнении. На мой вопрос государю о состоянии его здоровья, он ответил: “Слава Богу, я не ранен”. Видя, что карета государя повреждена, я решился предложить Его Величеству поехать в моих санях во дворец» (Дворжицкий).
Дворжицкий слышал крик Рысакова, обращенный к толпе, и понимает, что здесь рядом есть еще кто-то и, конечно же, с бомбой.
Он просит царя немедля уехать с канала. Понимает это и кучер – просит о том же.
Дворжицкий: «Кучер Фрол тоже просил государя снова сесть в карету и ехать дальше». (Поврежден лишь задок кареты, и оказалось, карета может ехать! – Э.Р.)
Понимает, конечно, все это и государь, но…
Дворжицкий: «Но Его Величество, не сказав ничего на просьбу кучера, повернулся и направился к тротуару, прилегавшему к Екатерининскому каналу… Государь следовал по тротуару; влево от него – я, позади – казак, бывший на козлах экипажа, и четыре спешившихся конвойных казака с лошадьми в поводу. Они окружали государя. Пройдя несколько шагов, царь поскользнулся на булыжнике, но я успел его поддержать».
Царь направлялся к Рысакову.
Рысаков находился метрах в десяти от места взрыва; его держали четыре солдата и начальник царской охраны капитан Кох.
Стоявший на тротуаре жандармский подпоручик, не сразу узнав царя, спросил: «Что с государем?», на что император, подходя к Рысакову, сказал: «Слава Богу, я уцелел, но вот…» И показал на убитого казака и умиравшего мальчика.
И Рысаков сказал: «Еще слава ли Богу?»
Царь подошел к Рысакову.
Узнав от него, что тот мещанин (наконец-то не дворянин!), государь сказал с облегчением: – Хогош! (Он грассировал.)
И погрозив Рысакову пальцем, пошел к своей карете по панели.
