Георгий Жуков - Воспоминания и размышления (Том 1)
А вас используем на практической работе. У вас большой опыт командования войсками в боевой обстановке. В действующей армии вы принесете несомненную пользу. Разумеется, вы остаетесь заместителем наркома обороны и членом Ставки.
- Куда прикажете мне отправиться?
- А куда бы вы хотели?
- Могу выполнять любую работу. Могу командовать дивизией, корпусом, армией, фронтом.
- Не горячитесь, не горячитесь. Вы вот тут докладывали об организации контрудара под Ельней. Ну и возьмитесь за это дело. - Затем, чуть помедлив, И. В. Сталин добавил: - Действия резервных армий на ржевско-вяземской линии обороны надо объединить. Мы назначим вас командующим Резервным фронтом. Когда вы можете выехать?
- Через час.
- Шапошников скоро прибудет в Генштаб. Сдайте ему дела и выезжайте.
- Разрешите отбыть?
- Садитесь и выпейте с нами чаю, - уже улыбаясь, сказал И. В. Сталин, - мы еще кое о чем поговорим.
Сели за стол и стали пить чай, но разговор так и не получился.
На следующий день состоялся приказ Ставки.
Сборы на фронт были недолгими. Вскоре в Генштаб прибыл Б. М. Шапошников. После сдачи ему обязанностей начальника Генерального штаба я выехал в район Гжатска, где располагался штаб Резервного фронта. Здесь только что закончилось укомплектование армий и составлялся расчет дополнительных средств для фронта.
Начальника штаба Резервного фронта генерал-майора П. И. Ляпина и командующего артиллерией фронта генерал-майора Л. А. Говорова я знал давно и хорошо. Это были мастера военного дела высокого класса, и я был очень рад, что буду работать с ними.
В штабе фронта задержался недолго. П. И.Ляпин и его помощники доложили о боевых действиях фронта и данные о противнике. Особенно тщательно были разобраны условия, влиявшие на подготовку и проведение предстоящей операции с целью ликвидации здесь группировки противника. В тот же день вместе с Л. А. Говоровым и другими офицерами я отправился в штаб 24-й армии. Войска ее вели перестрелку с противником. Ехали при мрачном отблеске пожаров, полыхавших где-то под Ярцевом, Ельней и западнее Вязьмы.
Что горело - мы не знали, но вид пожарищ создавал тяжкое впечатление. Гибло в огне народное добро - результат многолетнего труда советских людей. Я спрашивал себя: как и чем должен ответить врагу наш народ за беды, которые фашисты сеют на своем кровавом пути? Мечом и только мечом, беспощадно уничтожая злобного врага, - был единственный ответ...
В штаб 24-й армии приехали поздно вечером. Нас встретили командарм К. И. Ракутин, член Военного совета армии Иванов и командующие родами войск. К. И. Ракутина я раньше не знал. Доклад его об обстановке и расположении войск армии произвел на меня хорошее впечатление, но чувствовалось, что оперативно-тактическая подготовка у него была явно недостаточной. К. И. Ракутину был присущ тот же недостаток, что и многим офицерам и генералам, работавшим ранее в пограничных войсках Наркомата внутренних дел, которым почти не приходилось совершенствоваться в вопросах оперативного искусства.
На следующий день рано утром вместе с К. И. Ракутиным мы выехали в район города Ельни на рекогносцировку. Там шел огневой бой с противником. Побывали на переднем крае обороны, обсудили обстановку с командирами частей и соединений. В результате убедились, что немецкие войска укрепились хорошо и, видимо, будут драться крепко. На переднем крае своей обороны и в глубине они закопали в землю танки, штурмовые и артиллерийские орудия и таким путем превратили ельнинский выступ в своеобразный укрепленный район.
Изучая обстановку на местности, мы поняли также, что огневая система немецкой обороны была выявлена еще далеко не полностью. Поэтому наши части вели артиллерийский и минометный огонь главным образом не по реально существующим огневым точкам, обнаруженным разведкой, а по предполагаемым. Такой огонь обычно малоэффективен, он не уничтожает огневые средства противника и требует большого количества боеприпасов. Что касается сил и средств для проведения контрудара, то их у 24-й армии было явно недостаточно.
Постепенно обстановка прояснилась. Пришлось засесть за расчеты.
Посоветовавшись с командармом и командующими родами войск армии, мы пришли к выводу, что для подготовки этой операции потребуется провести разнообразную и большую по объему работу. Нужно было дополнительно сосредоточить две-три дивизии и артиллерийские части, более глубоко изучить всю систему обороны противника, подвезти средства материально-технического обеспечения. Для этого надо было иметь по крайней мере 10- 12 дней. Следовательно, наступление можно было провести не ранее второй половины августа.
Чтобы враг не сумел разгадать наши намерения и сорвать операцию, нужно было держать подготовку удара в глубокой тайне. Это значило, что до начала наступления мы ничего не должны были менять в режиме наших оборонительных действий и продолжать наносить врагу потери прежним способом, главным образом изнуряя его постоянным артиллерийским, минометным и стрелково-пулеметным огнем. А тем временем скрытно произвести перегруппировку своих сил и средств для решительных действий.
12 августа я допрашивал пленного Миттермана. Ему было 19 лет. Отец его являлся членом партии наци, а сам он состоял в "Югендфольке". Вместе со своей дивизией он участвовал в походах во Францию, Бельгию, Голландию и Югославию.
Вот что он показал на допросе:
- Большинство солдат дивизии в возрасте девятнадцати-двадцати лет. Комплектовалось соединение по особому персональному отбору. Дивизия прибыла в район Ельни вслед за 10-й танковой дивизией.
Район Ельни пленный характеризовал как передовую линию для дальнейшего движения в глубь Советского Союза. Задержку в течение трех недель и переход в районе Ельни к обороне он понимал как выигрыш во времени, в течение которого немецкое командование подбросит к фронту необходимые резервы и пополнение.
- Мы много прошли, надо подтянуть резервы и тогда идти вперед, - так было разъяснено нам специальным приказом командующего танковой группой генерала Гудериана, - рассказывал пленный.
Любопытный вариант разъяснительной работы среди немецких солдат и объяснения задержки дальнейшего движения вперед и перехода к обороне! Что называется, выдают нужду за добродетель...
- Наш полк "Дойчланд" занимал оборону в районе Ельни, - продолжал давать показания пленный. - Он был выведен на отдых и потом снова брошен на передовые позиции в связи с большими потерями в частях и неудачными оборонительными действиями. Потери в полках настолько значительны, что в стрелковые подразделения зачислены тыловики. Наибольшие потери немецкие войска несут от советской артиллерии. Русская артиллерия сильно бьет. Ее огонь на немецкого солдата действует угнетающе.
