Владимир Шигин - Мятежный «Сторожевой». Последний парад капитана 3 -го ранга Саблина
Я считаю, что такой сценарий подоплеки будущих событий на «Сторожевом» не только был весьма реален, но и вполне логично вытекает из всего того, что мы сейчас знаем обо всех последующих событиях в нашей стране.
А потому не будем удивляться тому, что Немцов с сотоварищами с завидным упорством сражаются ныне за реабилитацию Саблина. Для них он истинный герой-мученик, он их знамя и истинный «буревестник» антисоветской контреволюции.
История Саблина почти в точности повторяет историю с его кумиром лейтенантом Шмидтом. Если Саблин был завербован «перестроечными» силами, то Шмидг революционно-сионистскими кругами. Как и Саблину, Шмидту было обещано все, что он только не пожелает. Его объявили командующим Черноморским флотом, а в перспективе посулили должность протектора Южнорусской республики. Как и Саблин, Шмидт; получив определенные гарантии личной безопасности, должен был возглавить заранее обреченный на поражение мятеж на корабле. Мятеж, который по задумке шмидговских кукловодов должен был стать запалом для революционного взрыва в России. Так же как Саблин, Шмидг считал себя новым мессией, которому суждено перевернуть страницу мировой истории. Так же как Саблин, Шмидг не был освидетельствован на психическую вменяемость, хотя его дела и помыслы выходили за рамки понимания нормальных людей. Так же как Саблин, Шмидг был уверен, что все ему сойдет с рук. И так же как Саблин, Шмидг был приговорен к расстрелу.
* * *Более чем за сто лет до «коммунистической революции» Саблина в неблизкой от Балтийска Женеве был опубликован труд знаменитого ниспровергателя власти террориста С.Г. Нечаева, вошедший в историю как «Катехизис революционера». Сейчас об этой «библии революционеров» всех эпох уже мало кто помнит. Однако в свете деяний нашего «героя» нелишне было бы обратиться к этому документу, чтобы получить ответ: так был ли Валерий Михайлович Сабли в своей одержимости и в своем отношении к окружавшим его людям истинным революционером?
«Катехизис революционера» явился плодом коллективного творчества, вобравшим в себя идеи не только Нечаева, но таких революционных лидеров той эпохи, как Бакунин и Ткачев, которым принадлежат базовые положения «революционного макиавеллизма». Помимо всего прочего, именно в «Катехизисе» впервые в русской истории была сформулирована программа широкомасштабной террористической деятельности. А теперь наскоро прдйдемся по самому документу.
Итак, первая глава «Отношение революционера к самому себе» гласит:
«— Революционер — человек обреченный... Все в нем поглощено единственным исключительным интересом, единою мыслью, единою страстью — революцией».
Не так ли позиционировал себя и Саблин?
«— Он (революционер. — В.Ш.) в глубине своего существа, не на словах только, а на деле, разорвал всякую связь с гражданским порядком и со всем образованным миром, и со всеми законами, приличиями, общепринятыми условиями, нравственностью этого мира. Он для него — враг беспощадный, и если он продолжает жить в нем, то для того только, чтоб его вернее разрушить».
Именно таковым объявил себя и Саблин в своем манифесте.
«— Революционер презирает всякое доктринерство и отказался от мирной науки, предоставляя ее будущим поколениям. Он знает только одну науку, науку разрушения... Для этого изучает он денно и нощно живую науку людей, характеров, положений и всех условий настоящего общественного строя, во всех возможных слоях. Цель же одна — наискорейшее и наивернейшее разрушение этого поганого строя».
Но ведь именно для изучения «науки разрушения» Саблин и поступил в свое время в военно-политическую академию, а «разрушение поганого строя» он провозгласил главным делом своей жизни!
«— Он (революционер. — В.Ш.) презирает общественное мнение. Он презирает и ненавидит во всех ея побуждениях и проявлениях нынешнюю общественную нравственность. Нравственно для него все, что способствует торжеству революции. Безнравственно и преступно все, что мешает ему».
Эти же постулаты Саблин четко и ясно провозгласил в своей политической программе.
«— Революционер — человек обреченный. Беспощадный для государства и вообще для всего сословно-образованного общества, он и от них не должен ждать для себя никакой пощады. Между ними и им существует тайная или явная, но непрерывная и непримиримая война на жизнь и на смерть. Он каждый день должен быть готов к смерти. Он должен приучить себя выдерживать пытки».
Уж не знаю, как насчет готовности к смерти и пыткам (которые к нашему «герою», как мы знаем, никто и не думал применять), но авантюрная «обреченность» у Саблина присутствовала. Как здесь не вспомнить то, что свои шансы на успех он расценивал не более 40 %.
«— Природа настоящего революционера исключает всякий романтизм, всякую чувствительность, восторженность и увлечение. Она исключает даже личную ненависть и мщение. Революционер-ная страсть, став в нем обыденностью, ежеминутностью, должна соединиться с холодным расчетом. Всегда и везде он должен быть не то, к чему его побуждают влечения личные, а то, что предписывает ему общий интерес революции».
И здесь дела Саблина полностью соответствуют параграфу знаменитого катехизиса, так что никакого сопливого романтизма в его поступках не было и в помине, а был лишь «холодный расчет».
Глава «Отношение революционера к товарищам по революции» катехизиса гласит:
«— Другом и милым человеком для революционера может быть только человек, заявивший себя на деле таким же революцио-нерным делом, как и он сам. Мера дружбы, преданности и прочих обязанностей в отношении к такому товарищу определяется единственно степенью полезности в деле всеразрушительной практической революции».
И здесь все в точку! «Милым человеком» для революционера Саблина на вверенном ему корабле стал лишь уголовник Шейн.
«— У каждого товарища должно быть под рукою несколько революционеров второго и третьего разрядов, то есть не совсем посвященных. На них он должен смотреть, как на часть общего революционного капитала, отданного в его распоряжение. Он должен экономически тратить свою часть капитала, стараясь всегда извлечь из него наибольшую пользу. На себя он смотрит, как на капитал, обреченный на трату для торжества революционного дела».
Речь в данном параграфе идет о «пушечном мясе» любой революции. Что касается Саблина, то роль «пушечного мяса» он отвел обманутым старослужащим матросам — «годкам».
«— Когда товарищ попадает в беду, решая вопрос спасать его или нет, революционер должен соображаться не с какими-нибудь личными чувствами, но только с пользою революционного дела. Поэтому он должен взвесить пользу, приносимую товарищем — с одной стороны, а с другой — трату революционных сил, потребных на его избавление, и на которую сторону перетянет, так и должен решить».
