Глеб Елисеев - Лавкрафт
Единственным судьей в данном вопросе оказывается читатель, а ему (увы!) красивая выдумка всегда милее проверенного и перепроверенного факта. Так что как бы ни возмущались пуристы (и я в том числе), а мифы о Лавкрафте будут только плодиться и размножаться. Однажды начавшуюся мифологизацию невозможно остановить.
Но пока развитие мифов о фантасте шло, в 1971 г. скончался человек, сыгравший определяющую роль в целой действующей мифологии из творчества Лавкрафта. 4 июля этого года, в День независимости США, умер О. Дерлет.
Обычно его жестоко критикуют за отсебятину, которую он внес в лавкрафтиану. Но если уж быть до конца объективным, то становится ясно, что без Дерлета Лавкрафт если и не был бы наглухо забыт, то уж, во всяком случае, не пользовался бы столь обширной популярностью. О нем помнили бы только знатоки истории НФ. А вместе с Лавкрафтом такому полузабвению подверглись бы и многие другие авторы хоррора и фэнтези первой половины XX в.
При всех отрицательных чертах и сложных качествах характера Дерлет сделал для своего друга не меньше, чем М. Брод для Й. Кафки. Он сохранил творчество Лавкрафта как живую часть литературы 40—60-х гг. XX в. И за это ему должны быть благодарны все фэны и ценители лавкрафтианы.
Дальнейшее изучение творчества Лавкрафта шло странным синтетическим путем — одновременно скрупулезное изучение его жизни и в то же время — создание очередных мифов. В жизни писателя нарочито старались выискать нечто загадочное, таинственное и сверхъестественное. Дошло до того, что созданная в 1973 г. ассоциация любительской прессы, специально посвященная изданию журналов по лавкрафтиане, получила мистифицирующее название «Тайный орден Дагона».
Мифологизация Лавкрафта сопровождалась все более растущим интересом к его наследию со стороны массовой культуры. Уже в конце 60-х гг. XX в. появилась и выступала рок-группа, которая была немудряще названа «Н.Р. Lovecraft». Затем настала очередь литературных подделок — один за другим стали появляться фальшивые «Некрономиконы», энтузиасты сочинили «Книгу Эйбона» и «Сокровенные культы» фон Юнцта.
А в настоящее время любопытствующий читатель может обнаружить в Интернете чуть ли не всю оккультную библиотеку из лавкрафтианы.
С годами влияние творчества Лавкрафта на современную «литературу вымысла» только возрастает, идя по нескольким разным направлениям. Не уменьшается количество текстов, чье действие развивается внутри лавкрафтианской (вернее — дерлетовской) Вселенной. В сборник, вроде хорошо известных нашим читателям «Мифов Ктулху», включены тексты не только членов «старой гвардии», большинство представителей которой, к сожалению, уже скончались, но и писателей, вошедших в литературу во второй половине XX в., — Б. Ламли, Р. Кэмпбелла, К. Уилсона, Д. Расс, К. Вагнера, Ф. Фармера, Р. Лупоффа и С. Кинга.
Упоминание отдельных имен Великих Древних (в первую очередь, конечно же, самого Ктулху, «Великого и Ужасного»), а также отдельных книг из виртуальной мифологической библиотеки Лавкрафта и его друзей применяется в качестве приема, работающего на создание и нагнетание атмосферы таинственности. Автор может писать вполне шаблонный «ужастик» о ходячих мертвецах, но сделанный вскользь намек на «Некрономикон» с ходу придает тексту некоторую глубину. Дескать, шустрые зомби не просто так набросились на живых граждан. Их пробудили Неописуемые и Необъяснимые Силы!!! При этом в реальности книжка чаще всего так и остается очередным набором банальностей, не имеющих ничего общего с миром образов и символов лавкрафтианы. Дошло до того, что в сатирическом и принципиально издевательском американском мультсериале «Южный парк» в одной из серий появился Великий Ктулху и секта его поклонников.
И наконец, сам Лавкрафт давно превратился в архетипический образ создателя текстов хоррора. Когда надо упомянуть «литературу ужасов» (в хвалебных или, напротив, ругательных тонах) чаще всего всплывает его имя. Например, в последние годы у журналистов, пишущих о компьютерных играх, стало хорошим тоном употреблять прилагательное «лавкрафтианский» при описании любой пугающей ситуации или даже мрачного сооружения.
Все эти подходы могут проявляться и в творчестве одного, иногда даже очень маститого автора. Например, у Стивена Кинга есть объемный рассказ «Селение Иерусалим», использующий все штампы «дерлетовской школы». Там применяются шаблонные ходы, вплоть до подробного изложения сцены приезда героя в заброшенный и опутанный легендами городок в Новой Англии, изображения непугающих читателя монстров и обязательного упоминания запрещенных древних мистических книг. Причем основную роль в тексте играет даже не лавкрафтовский «Некрономикон», а придуманная Р. Блохом «De Vermis Mysteriis». Главный герой находит эту книгу в заброшенной и оскверненной церкви. (Где же еще?) Это тоскливое подражание извиняет, пожалуй, только то, что С. Кинг создал его на самой заре писательской карьеры, лишь нащупывая собственный путь в литературе.
Значительно более поздний «Крауч-Энд» написан совсем в другой стилистике и, благодаря этому, по духу значительно ближе к Лавкрафту. Действие его разворачивается в Лондоне, где случайно заблудившаяся молодая чета сталкивается с чудовищами, проникающими в наш мир из иной реальности. Среди этих монстров оказывается и один из Великих Древних. И, описывая эту встречу, С. Кинг следует традициям Лавкрафта, пытавшегося изображать невообразимых (и неизобразимых) чудовищ. Вот как героиня рассказывает про одного из них: «Щупальца, — медленно сказала она, запинаясь. — Я думаю… думаю, что это были щупальца. Но они были толстые, как стволы старых баньяновых деревьев, будто каждый состоял тысячи маленьких извивающихся щупалец… и на них были маленькие розовые штучки, похожие на присоски… но временами они казались человеческими лицами… некоторые были похожи на лицо Лонни, а некоторые — на другие лица, и все они… пронзительно кричали, корчились в страданиях… но под ними, в темноте под мостовой… было что-то еще. Что-то, похожее на огромные… огромные глаза…» Этот нарочито бессвязный лепет свидетельницы больше всего напоминает кусок из «Ужаса в Данвиче», где один из героев пытается описать потомка Йог-Сотота. По мрачности и безысходности, по ощущению ужасов истинной Вселенной, скрывающейся за тонкой пленкой реальности, «Крауч-Энд» превосходит многие из рассказов самого Лавкрафта. В таком же духе сделан и совсем недавний рассказ С. Кинга «N», где в наш мир пытается прорваться монстр Ктун, походя упомянутый у фантаста из Провиденса в соавторском рассказе «Ужас в музее».
Но гораздо чаще Кинг лишь мимолетно ссылается на лавкрафтианское наследие, используя его для создания определенной атмосферы в тексте. Это может быть всего лишь имя одного из Великих Древних в романе «Необходимые вещи». Там герой видит на стене надпись: «“ЙОГ-СОТОТ правит” — было написано выцветшими красными буквами». Или простое замечание о том, что события в произведении развиваются совсем не так, как это принято в уже почти канонизированных текстах Лавкрафта. Например, в повести «Туман», описывая чудовищ, напавших на городок Бриджтон, С. Кинг замечает: «Страх вызывали не чудовища, подстерегающие нас в тумане. Мой удар ломиком доказал, что они не бессмертные монстры из книг Лавкрафта, а всего лишь обычные уязвимые существа»[427].
