Федор Раззаков - Дин Рид: трагедия красного ковбоя
Можно себе представить, какие мысли одолевали Дина, когда он в минуты одиночества задумывался над этой ситуацией. Может быть, вспоминал слова того итальянского кинобосса из компании «АНИКА», который был уверен в том, что советская интеллигенция душой давно продалась Западу? Вот почему в свете всего вышесказанного надо отдать должное Дину Риду – врагом Советского Союза он так и не стал.
Однако вернемся в конец 1971 года.
Католическое Рождество Дин и Киви тоже встретили вместе у друзей. Потом им пришлось на какое-то время расстаться: Киви уехала к подруге, а Дин предпочел вернуться в гостиницу. И там на него внезапно снизошло поэтическое вдохновение. Он вдруг вспомнил свою дочь Рамону, которая находилась от него за сотни миль, и буквально за считаные минуты, глядя на ее фотографию, стоявшую на его столе, написал стихотворение под названием «В ночь под Рождество» (Поэма для Рамоны).
Тихо падает снег,
как оборванный смех.
Он летит и летит,
словно ищет ночлег.
Я слежу из окна
за звездой на трубе.
Ну а мысли бегут,
как щенята, к тебе.
В эту ночь постучит
Санта-Клаус к тебе.
В эту ночь прилетит
Микки-Маус к тебе.
И с метелью в родстве —
аж малиновый нос —
в ночь по тихой Москве
зашагал Дед Мороз.
В США Рождество,
Новый год – в СССР.
Но одно волшебство —
в гуще елочных сфер…
… Ну а с фото глядит
мне Рамона в глаза.
(Только глянец блестит,
как шальная слеза.)
Я хотел бы сейчас
долететь до нее
и увидеть цветы
и родное жилье.
Санта-Клаус, спаси,
дай оленей мне в путь,
чтоб промчать по Руси
и на небо взглянуть.
И, взлетев в небеса,
отыскать на земле
дом, где вспыхнет роса
из окна на заре…
Мне обратно пора
из чудесного сна.
Спит моя детвора.
Ночь тиха и ясна.
Прячет месяц края
в серебристую пыль.
Эта сказка моя
превращается в быль.
Новый год Дин и Киви собирались встречать вместе в веселой компании своих друзей в Москве. А за несколько часов до его наступления произошел случай, который обрадовал обоих влюбленных. В гостиничный номер Дина постучали, и, когда хозяин открыл дверь, на пороге возник представительный мужчина с увесистым пакетом в руках. Переступив через порог, незнакомец протянул пакет Дину и сопроводил свои действия словами:
– Мистер Рид, вам и Эве Киви велела передать свои наилучшие пожелания и поздравление с Новым годом Екатерина Алексеевна.
Затем мужчина откланялся и покинул номер так же стремительно, как и появился в нем. Дин с удивлением взглянул на Киви:
– Кто эта Екатерина Алексеевна?
Киви в ответ всплеснула руками и радостно сообщила своему возлюбленному:
– Какой же ты темный, не знаешь министра культуры СССР Екатерину Алексеевну Фурцеву!
Дин, конечно же, не только знал Фурцеву, но даже имел честь познакомиться с ней на одном из своих концертов. Однако он, во-первых, привык называть ее по фамилии, а не по отчеству, а во-вторых, он и представить себе не мог, что сама министр культуры СССР удостоит его не только своим поздравлением с Новым годом, но и пришлет подарок. Однако Киви быстро растолковала Дину, в чем здесь дело:
– Фурцева знает меня уже десять лет – со второго Московского кинофестиваля. Можно сказать, что мы с ней подруги. Вот она и решила поздравить нас с Новым годом.
– Значит, она все про нас знает? – высказал предположение Дин.
– Дурачок, конечно же, – засмеялась Киви. – О нашем романе уже вся Москва знает. Давай лучше посмотрим, что прислала нам Екатерина Алексеевна.
И Киви, взяв у Дина сверток, вывалила его содержимое на стол. В свертке оказалась бутылка «Советского шампанского», банка черной икры и коробка шоколадных конфет. Вожделенный для каждого советского человека новогодний набор деликатесов.
Дин тут же выставил на стол два фужера и, открыв шампанское, разлил в них пенистый напиток. Тост произнесла Эве:
– Давай проводим старый год и скажем ему спасибо: ведь он познакомил нас друг с другом.
Влюбленные чокнулись и осушили фужеры до дна. В эти мгновения им казалось, что впереди их будет ждать только хорошее.
Встретив Новый год в Москве, Дин уже 2 января 1972 года улетел в Италию. Впереди его ждал отдых в Сан-Марино. Это крохотное государство на территории Италии возникло в IV веке нашей эры и считалось одним из древнейших в современной Европе. Оно насчитывало всего около 20 тысяч жителей и жило в основном за счет туризма (в год его посещало около 3 миллионов туристов). У власти там с 1957 года стояли христианские демократы, однако блок левых сил в лице коммунистов и социалистов тоже имел большую популярность (до ХДП власть в Сан-Марино принадлежала именно левым), и Дин некоторых из этих деятелей хорошо знал.
Отдыхая в Сан-Марино, Дин не забывал и о политике. Правда, его участие в ней в те дни было скорее пассивным, чем активным: он каждое утро посвящал знакомству с англоязычными газетами. Из них он узнал, что у него на родине возобновился процесс по делу Анджелы Дэвис. К тому времени эта чернокожая коммунистка стала настоящим героем для миллионов приверженцев марксистских идей во всем мире. В самих США был образован Национальный объединенный комитет борьбы за освобождение Анджелы Дэвис (NUCFAD). Стало выходить периодическое издание, которое так и называлось: «Освободить Анджелу». За пределами США в разных странах мира возникли 67 комитетов, координирующих свою деятельность с NUCFAD.
После того как суд в июне 1971 года отклонил ходатайство защиты Дэвис о ее освобождении из-под стражи под залог, в январе 1972 года была предпринята вторая попытка уже на федеральном уровне. По всем приметам выходило, что на этот раз суд вынесет вердикт в пользу подсудимой. Даже Дин был уверен в этом и 5 января написал стихотворение, которое назвал «Наша храбрая Анджела Дэвис».
Сегодня я взволнован услышанной молвой:
Анджела на свободе – и свет в ее глазах.
Опять она нам машет курчавой головой,
с запутавшимся солнцем в прекрасных волосах.
О наша смелая Анджела!
Уловки Пентагона и планы ФБР
Рассеялись по ветру и превратились в шум.
Как видно, не хватило всех полицейских мер:
у чернокожей Дэвис на редкость светлый ум!
О наша смелая Анджела!..
Наш враг, увы, не дремлет. Он снова рвется в бой.
Но суждена победа Историей самой.
Обещана победа не роком и не вдруг:
в одной шеренге с нами идет бесстрашный друг —
о наша Анджела Дэвис!
Стоит отметить, что Дин был не единственный из деятелей западной культуры, кто выразил свое отношение к этой чернокожей коммунистке: Джон Леннон тогда выпустил альбом «Недолгое время в Нью-Йорке», где была песня, посвященная Дэвис, – «Анджела».
