Эдвард Радзинский - Похищенное дело. Распутин
К промозглой, дождливой петроградской осени заговор, видимо, сформировался окончательно. Юсупов вспоминал: «Великие князья и некоторые аристократы составили заговор, стремясь удалить императрицу от власти и добиться ее удаления в монастырь. Распутин должен быть сослан в Сибирь, император смещен, а цесаревич коронован».
Той осенью Пуришкевича позвали во дворец к великому князю Кириллу Владимировичу. И будущий убийца Распутина, монархист Пуришкевич записал в дневнике: «Выходя из дворца великого князя, я под впечатлением нашего с ним разговора вынес твердое убеждение, что он… затевает что-то недопустимое в отношении Государя».
Однако «недопустимое» по старой российской традиции было только в разговорах. Нарушить присягу никто не посмел.
Последнее предупреждение
Но великим князьям надо было спешить, ибо заговор зрел и в Ставке – опасный заговор генералов и думской оппозиции.
«Между Коноваловым (депутатом Думы. – Э. Р.), Крымовым (генералом. – Э. Р.) и Алексеевым (начальником штаба Верховного главнокомандующего. – Э. Р.) зреет какая-то конструкция», – писал генерал Брусилов. А офицер Ставки штабс-капитан Лемке меланхолично отметил в своей записной книжке: «Меня ужасно занимает вопрос о зреющем заговоре…»
И Романовская семья в самый последний раз попыталась разрешить ситуацию «по-семейному», как когда-то предлагал «Грозный дядя».
В то время готовилась свадьба (последняя в царствующей династии) – очередной морганатический брак, нерадостный для престижа Романовых. Сестра царя Ольга наконец развелась с мужем – милейшим и добрейшим Петей из древнего рода принцев Ольденбургских. Он был гомосексуалистом, так что с решением Ольги в семье смирились. Теперь порфирородная сестра Николая выходила замуж за адъютанта бывшего мужа – ротмистра кирасирского полка Николая Куликовского. В большой Романовской семье начались совещания. Но говорили на них не только (и не столько) о свадьбе…
Результатом этих совещаний и стало «семейное посольство».
2 ноября в Ставку приехал великий князь Николай Михайлович, известный историк. Именно он, слывший «мастером беседы», и должен был довести до царя мнение Романовской семьи.
После длинного разговора он вручил Николаю заранее написанное письмо: «Я долго колебался открыть тебе всю истину, но после того, как твоя матушка и сестры убедили меня это сделать, я решился…» Это было как бы «коллективное письмо» от семьи…
На следующий день Ники написал Аликс: «Моя бесценная… Николай Михайлович приехал сюда на один день, и мы имели с ним вчера вечером длинный разговор, о котором я расскажу тебе в следующем письме, сегодня я очень занят… Навеки твой старый Ники».
Он не посмел ей пересказать содержание тяжелого разговора и предпочел попросту переслать письмо Николая Михайловича.
«Неоднократно ты мне рассказывал, – прочла царица, – что тебе некому верить, что тебя все обманывают. Если это так, то же происходит и с твоей супругой, горячо тебя любящей, но заблуждающейся, благодаря злостному, сплошному обману окружающих ее людей. Ты веришь Александре Федоровне… оно и понятно. Но то, что исходит из ее уст, есть результат ловкой подтасовки, а не действительной правды… Если ты не властен отстранить от нее эти влияния, то по крайней мере огради себя от постоянных вмешательств и нашептываний через любимую тобой супругу….» Далее великий князь пояснял, что решился на эту миссию «ради надежды… спасти тебя, твой престол и нашу дорогую родину от самых тяжких и непоправимых последствий… Ты находишься накануне эры новых волнений, скажу больше – эры покушений…» В заключение он просил царя «дать ответственное перед Думой министерство».
Так царя в последний раз предупредили о том, что наступает «эра новых волнений… эра покушений». Предупредила вся Романовская семья.
Аликс пришла в ярость. «4 ноября… Я прочла письмо Николая и страшно им возмущена… Почему ты не остановил его среди разговора и не сказал ему, что если он еще раз коснется этого предмета или меня, то ты сошлешь его в Сибирь?… Он всегда ненавидел меня… Но во времена войны… прятаться за спинами мамá и сестер и не выступить смело на защиту жены своего императора – это мерзость и предательство… Ты, мой дорогой, слишком добр, снисходителен и мягок. Этот человек должен трепетать перед тобой. Он и Николаша – величайшие твои враги… Женушка – твоя опора, она каменной стеной стоит за тобой…»
И приписка: «Я видела во сне, что меня оперировали – отрезали руку… А после этого я получила письмо Николая».
В следующем своем послании она продолжила ту же тему, но уже опираясь (как всегда) на мнение «Нашего Друга»: «По прочтении письма Николая Он сказал: „Не проглянуло нигде милости Божией, ни в одной черте письма, а одно зло – как брат Милюкова, как все братья зла… Господь показал маме, что все это ничтожно, во сне…“».
И о грядущей свадьбе великой княгини Ольги она осуждающе написала мужу словами Распутина: «Наш Друг очень недоволен браком Ольги… Он находит, что это было нехорошо по отношению к тебе и что это не принесет ей счастья». Аликс, естественно, волновалась: Николай поедет на свадьбу сестры в Киев, где соберется вся Романовская семья. Нетрудно представить, какие там будут разговоры…
Скромное венчание великой княгини и ротмистра состоялось в темной маленькой церкви. Невеста была в униформе сестры милосердия.
Ольга была потрясена – так изменился Ники: исхудавшее лицо, мешки под глазами… После невеселой свадьбы царь тотчас уехал в Ставку – чтобы избежать новых разговоров о Распутине.
Часть третья
Юсуповская ночь
Глава 13
Князь и мужик
«Эра покушений» начинается
Не зря Аликс видела страшный сон… Именно тогда, в начале ноября, тотчас после неудачного визита Николая Михайловича, Феликс Юсупов возобновляет знакомство с Распутиным.
На следствии по делу об убийстве Юсупов показал: «После большого перерыва… я встретил Распутина в ноябре месяце в доме Головиной». Это подтвердила и Муня: «В 1916 году в ноябре месяце князь Юсупов встретил Распутина у меня на квартире».
Вот версия из воспоминаний Феликса: «Мне позвонила М. Г. (Муня Головина. – Э. Р.)… „Завтра у нас будет Григорий Ефимович, ему очень хочется с вами повидаться…“ Сам собой открывался путь, по которому я должен действовать… Правда… идя по этому пути, я вынужден обманывать человека, который искренне ко мне расположен».
Скорее всего, Феликс написал неправду. Тогда, в ноябре 1916 года, уже началась охота за Распутиным. И, видимо, существовал план, в котором несчастной Муне было отведено важное место. Ей предназначалось сыграть роковую роль в гибели того, кому она так поклонялась… И конечно же Юсупов сам позвонил ей. «Феликс жаловался на боли в груди», – показала Муня в «Том Деле». Своими жалобами на болезнь, которую не могут вылечить доктора, он легко вызвал с ее стороны предложение устроить встречу с великим целителем. Феликс знал о давней мечте Муни соединить двух людей, которых она так бескорыстно и преданно любила…
