Сергей Есин - На рубеже веков. Дневник ректора
После митинга я поехал на открытие Международной выставки книги на бывшей ВДНХ. В пригласительном билете так и было написано: Всероссийский Выставочный центр (бывшая ВДНХ). И на русском, и на английском языке. Выставка поразила меня своим убожеством. По-прежнему было много народа. Потому что вокруг книгопечатания — без учебников, брошюр, некоторых книг, нужных для подарков, «для души» и в учебном процессе, не проживешь — еще много народа кормятся. Но на прилавках почти нет той массы книг классики и современной литературы, которая и составляет основы духовной жизни народа. Книга функционализируется, книга для серьезного неспешного чтения исчезает. Мысль до конца я не выразил, но ясно.
Стало официально известно, что Александру Ивановичу присудили премию правительства за комплекс его учебников для средней школы «Российская словесность». Во время небольшой пьяночки в ректорате Александр Иванович вспомнил, что именно я настоял послать учебники на конкурс.
В Москве несчастье. Взорвали один из этажей подземного комплекса на Манежной площади. Объективно и сердцем я сочувствую жертвам этого взрыва. Но тем не менее отмечаю, что в этот комплекс я пока еще не ходил. И дело даже не в эстетическом уродстве, царящем сейчас на Манежной площади. Я отчетливо сознаю, что рестораны, магазины, развлечения, расположенные в этом подземелье, — это все для очень богатых. Бедным в лучшем случае оставлена роль зрителей, а я на такое унижение не пойду. Еще соображение. Показывают по ТВ пострадавших: все это в основном выкормленные и статные молодые люди. Взрыв произошел в зале игровых автоматов, в котором, по словам моего секретаря Димы, один жетон стоит 70 рублей. Напомню, что государственная стипендия по-прежнему 89 рублей.
Вечером по «ящику» показали сюжет, связанный со 100-летием Андрея Платонова. Жалкий сюжетец с Марией Платоновой, Натальей Корниенко и легкой, не соответствующей действительности инвективой, дескать, в комнате, где он умер, работает валютный пункт. Я абсолютно уверен, не начни дамы распри с институтом, я добился бы государственного статуса для этого юбилея.
Себя по РЕН ТВ я, естественно, смотреть не стал. Подожду утренних рецензий окружающих.
2 сентября, четверг. Ходил в мэрию на вручение премии мэрии и начал читать книгу Анат. Королева «Голова Гоголя». В мэрию пошел исключительно из-за того, что надо было передать письмо Лужкову, как говорится, в собственные руки. В кармане у меня было на всякий случай два письма одинакового содержания. В правом на имя В. П. Шанцева, если Ю. М. не будет председательствующим, а в левом на само высочайшее имя. Это все тот же квартирный вопрос. Посмотрим, как власти отреагируют на этот пассажик. Письмо, мне кажется, неплохое. Работая над ним, я все время держал в уме знаменитую речь адвоката прошлого века Кони о старухе, укравшей чайник. Интересно, подействует ли такая «архаичная аргументация» на нынешних гуманистов.
Лужков выступал без бумажки. Энергично и хорошо. Его имидж, когда он не «телевизионничает», значительно теплее и ближе. Кое-где он привел новую аргументацию: в частности, 80 процентов денег страны крутится в Москве. Но ведь и весь бюджет России на 41 процент состоит из денег Москвы. Наверное, чтобы этими деньгами управлять, нужны соответствующие навыки. Любопытно: два раза начиная говорить, что «за последние годы Москва стала жить», Лужков избегнул привычной формулы «лучше», заменив ее на «комфортнее, удобнее». В Москве самая маленькая в России безработица — 1 процент.
После церемонии вручения медалей было несколько выступлений. О своем я еще скажу, а пока о новом лауреате — Кублановском. Говорил умно, но так искусно кадил Лужкову, так подъялдыкивал. Учиться, Сергей Николаевич, надо. Порадовался за циркачей, которых я видел весной, особенно за высокого, как Паганель, парня. Он и в жизни такой же обаятельный. Был в смокинге и бабочке.
Я выступал от имени комиссии. Сказал, что интеллигенция всегда «подкусывает» власть, но всегда хочет официального признания. До сих пор высоко ценится, казалось бы, архаичное звание народного артиста СССР. Дальше сказал о наблюдении во время церемонии за качеством собственного «отстрела». Пока, дескать, — и это почти соответствует действительности — не промахнулись.
На доску публикаций в Литинституте вывесили статьи о Платонове. Это все наши: Корниенко, Федякин и Смирнов. Очень хороша полоса в одной из газет: сначала большая статья Федякина, потом Федякин берет интервью у Корниенко.
Дочитал «Голову Гоголя» Анатолия Королева. Это, конечно, очень близко к тому, о чем я часто размышляю: сегодняшняя проза, когда художественное возникает из потребности мысли. Особенно хороши сцены с эксгумацией Гоголя. Здесь вообще много остроумного и много точных литературоведческих наблюдений. Отчасти проза напоминает своей оснащенностью прозу Фаулза. Я обязательно прочту еще два романа, соседствующие с «Головой» в томике «Избранного». Собственно, на это
м мое чтение для конкурса Пенне закончилось, моя десятка отобрана.
3 сентября, пятница. Определенно мне приходится играть на нескольких полях одновременно. Вчера я витийствовал перед Лужковым, сегодня у нас в институте был бывший премьер и лужковский недруг Сергей Кириенко. Лично у меня, пожалуй, нет никаких политических пристрастий, кроме убеждения, что человек должен жить достойно, но я пользуюсь любой возможностью устроить для института рекламную кампанию и заручиться поддержкой в его пользу со стороны любых общественных деятелей.
Еще неделю назад я дал согласие устроить в институте после учебного дня небольшую поэтическую тусовку во дворе: студенты и все желающие читают стихи. Это идет в рамках некоего кириенковского фестиваля «Неофициальная Москва», приуроченного ко Дню города. Кроме этого мероприятия, у нас в общежитии еще состоится «выставка картин» — каждый художник в какой-либо общежитовской комнате. Пожалуй, это я разрешил потому, что в свое время, служа в армии, решил выставить рисунки своего друга Володи Кейдана у себя дома, на Гранатном. Воистину, у русского все сказанное рано или поздно сбывается. Был и еще один мотив — ребятам, владельцам комнат, обещали приплатить.
Наше поэтическое гуляние в институтском дворе получилось на славу. Все организовывал Леша Тиматков и его команда. Выстроили сцену, притащили звукоусилительную технику. Наши поэты читали, барды пели. Потом состоялся конкурс, на который владиленцы тоже выделили немножко деньжат. Все было очень здорово и празднично.
С. Кириенко приехал вместе с Маратом Гельманом почти к началу. Мы постояли с ним рядом, послушали стихи, потом я повел его в ректорат поить чаем. Он сидел на том же стуле, где сидели до него Явлинский, Зюганов, Лебедь, и ел точно такой же пирог с капустой. Я пригласил всех проректоров и заведующих кафедрами. Кириенко — легкий человек, но из тех, кто полагает, что достаточно сформулировать логическую теорему, и по ней сразу же подровняется жизнь. Его слова хорошо сцеплены, он даже увлекателен, но, как мне кажется, он не верит в русскую жизнь. А она перетирает любые обстоятельства. Ему все время кажется, что вот если бы народу все объяснить…
