Юрий Пернатьев - Знаменитые мудрецы
В целом книга «Закат Европы» содержит биологическую философию истории: всемирная история не является постоянно движущимся процессом, а представляет собой соседство и чередование различных культур, из которых каждая имеет свою «душу». По Шпенглеру, культура – это организм. Она живет под знаком роста и увядания, юности и старости, подъема и упадка. Носительницами подлинной всемирной истории являются восемь великих культур – египетская, вавилонская, индийская, китайская, мексиканская, античная, магическая (арабская) и европейская «фаустовская». Все они имеют одинаковое строение, однородное развитие и одинаковую длительность, свою эпоху расцвета, и все впадают в эпоху окостенения цивилизации, в которую невозможны какие-либо великие творения искусства, науки, религии, а происходит только лишь выработка техники и организации. Но за периодом подъема цивилизации следует ее спад.
Созданное Шпенглером учение о всемирной истории (он пользуется термином Гете «морфология») прослеживает по биологическим законам смены культуры и создает науку, распространяющуюся не только на прошлые эпохи и исчезнувшие культуры, но и на то, что предстоит в будущем. Эта наука дает прогноз и для европейской культуры, вступившей уже в период цивилизации. Преобладание рационализма, перенасыщенность техникой, рост больших городов, демократия, космополитизм и пацифизм – первые признаки упадка этой культуры.
Как и Ницше, Шпенглер отказывался от «…концепции единого (всемирного) исторического процесса, единой линии эволюции человечества, как проходящего… последовательные этапы развития, оказывающегося при всех отклонениях, периодах застоя или упадка в целом поступательным движением, которое… мы определяем как прогресс».
Однако, отрицая одну концепцию истории, необходимо построить другую, лишенную противоречий и недостатков той, от которой пришлось отказаться. И Шпенглер находит такую концепцию. Он выдвигает идею неких сообществ людей, наделенных общей ментальностью. Каждое из таких сообществ обладает определенным набором характерных черт, который немецкий философ называет стилем. «Вместо монотонной картины линейнообразной всемирной истории, держаться за которую можно только закрывая глаза на подавляющее количество противоречащих ей фактов, я вижу феномен множества мощных культур, с первобытной силой вырастающих из недр породившей их страны…»
По Шпенглеру, цивилизация – исход и завершение этих поисков, последняя стадия развития. Она характеризуется ослаблением влияния традиций, упадком религиозности, ростом городов, распространением причинно-следственных (природных) взглядов на мир. Путем ряда аналогий с культурами прошлого мыслитель доказывал неизбежную гибель Западной культуры. «…Падение Западного мира, – писал он, – представляет собой не более не менее как проблему цивилизации». Европа давно уже перешла в цивилизационную стадию, и ее окончательная гибель – только вопрос времени. Этим Шпенглер объяснял все кризисные явления, охватившие современное общество.
Когда схлынула первая волна восторгов по поводу столь необычного философского произведения, дали о себе знать и критики. Противники Шпенглера, оскорбленные его пренебрежением к высшим философским авторитетам, вдруг заговорили о некомпетентности автора «Заката Европы», его претенциозности и дилетантизме. Но все это лишь способствовало популярности произведения.
Учтя критические замечания как поклонников, так и недоброжелателей, Шпенглер в 1919 г. приступил к работе над вторым томом «Заката Европы», в котором дополнялся и развивался комментарий к первому тому, исследовались тайны культуры, затрагивались политические темы. Однако намеченный метафизический труд так и не появился в печати. Шпенглер начал работу над другой книгой, под названием «История человека со времени его происхождения». Правда, и она осталась незавершенной.
Пессимистические настроения философа усилились в начале 1930-х годов, когда в политической жизни Германии наметились тревожные перемены. Поначалу Шпенглер не был противником национал-социализма и даже на президентских выборах в марте 1932 г. голосовал за Гитлера. Но при этом философ ни разу не высказывался публично в поддержку нового режима, а в ответ на предложение министра пропаганды Геббельса выступить по радио с речью о великом «Дне Потсдама» ответил вежливым отказом. Спустя год Шпенглер уже нашел слова для характеристики новых правителей. В книге «Годы решения», посвященной политической судьбе Германии, он писал: «К власти пришли люди, упивающиеся властью и стремящиеся увековечить то состояние, которое пригодно для мгновения. Правильные идеи доводятся фактически до самоуничтожения. То, что вначале обещало величие, заканчивается трагедией или фарсом».
Волновали Шпенглера и другие проблемы. С горечью писал он о современном обществе с его коррумпированными парламентами, грязными финансовыми сделками, падением нравственных основ, проникшим во все слои населения. Для приверженца «старой культуры», каковым считал себя Шпенглер, все это было категорически неприемлемо.
Книга «Годы решений» имела большой читательский успех, однако национал-социалисты увидели в ней угрозу для власти. 5 декабря 1933 г. прессе было дано официальное указание: «Нежелательно вести дальнейшую дискуссию о Шпенглере. Правительство просит больше не упоминать имени этого человека в печати».
После серии политических убийств философ пришел к окончательному выводу о криминальной сущности новой власти. Родственники и друзья настоятельно советовали ему покинуть Германию, но Шпенглер отказался, сказав, что «бежать теперь было бы трусостью». Он продолжал работать над вторым томом книги «Годы решения», написав множество фрагментов, посвященных идеологии национал-социализма, не стесняясь таких определений, как «расовый идиотизм», чьи методы – «пытки, грабеж, убийства и беззаконие». Собственно, книга «Годы решения» стала духовным завещанием Шпенглера, содержавшим в себе грозное пророчество о надвигающейся опасности для европейской цивилизации.
В последние годы жизни о Шпенглере почти не вспоминали. «Я чувствую себя более одиноким, чем когда-либо прежде, – писал он в 1932 г., за четыре года до смерти, в предисловии к своим политическим работам (трактату «Пруссачество и социализм» и небольшой книге «Человек и техника»), – захотят ли меня наконец понимать, а не только читать? Я этого жду». Одинокий человек, живший в заполненной книгами и картами мюнхенской мансарде, он ждал напрасно. Подлинное признание философских идей Освальда Шпенглера наступило уже после его смерти. Книга «Закат Европы» стала классической работой в истории новейшей философии, а ее кардинальные положения – поводом для многочисленных комментариев и толкований, которые до сих пор регулярно публикуются в современной философской литературе.
