Ирина Рудычева - Иван Айвазовский
О том что Айвазовский стал знаменит, а его имя у всех на слуху, свидетельствует следующий факт. В 1844 году корабль, на котором художник добирался из Англии в Испанию, попал в бурю в и без того беспокойном Бискайском заливе. Шторм был ужасающей силы; корабль, не вернувшийся вовремя в порт, сочли погибшим, а европейские и петербургские газеты запестрили заметками о безвременной гибели талантливейшего русского художника, выставка которого с большим успехом только что прошла в Париже.
К счастью, эти сведения оказались ошибочными, хотя натерпеться страху пассажирам пришлось немало. Позднее, вспоминая это происшествие, Айвазовский писал: «Страх не подавил во мне способности воспринять и сохранить в памяти впечатление, произведенное на меня бурею, как дивною живою картиной». Еще до этого события художник обращался к теме противоборства человека и необузданной морской стихии. Например, на картине «Кораблекрушение» (1843 г.) изображены гибнущие у скалистого берега корабли. Один уже почти скрылся под водой, и от него остались шлюпка да плот с уцелевшими матросами. Второй корабль еще сопротивляется напору неистовых волн, но и он приговорен – ураганный ветер гонит его на прибрежные скалы и он выглядит легонькой игрушкой среди мрака и рева бушующих стихий. Теперь о штормовой мощи Айвазовский знал не как наблюдатель с берега, а как реальный свидетель событий. Может быть, поэтому все последующие «штормовые полотна» имеют столь убедительный вид. В таких картинах наиболее ярко проявлялись принципы романтического искусства.
В те годы Айвазовский не имел себе равных по мастерству в области морских пейзажей, и это вызывало не только восторг, но и различные домыслы. Так, многие берлинские газеты растиражировали казусный факт, что умение русского живописца передавать тончайшие световые эффекты воздуха и волны свидетельствует о том, что художник глухонемой, потому что только при серьезных недостатках слуха и речи может так остро развиться зрение. Они бы еще добавили, что глухонемой прекрасно играет на скрипке. Парижские же газеты писали, что при таком европейском успехе Айвазовский вряд ли захочет вернуться в Россию.
Именно эти домыслы ускорили возвращение художника в Петербург. «Это побудило меня сократить время пребывания моего за границей на два года, – объяснял он причину своего преждевременного отъезда. – Рим, Неаполь, Венеция, Париж, Лондон, Амстердам удостоили меня самыми лестными поощрениями, и внутренне я не мог не гордиться моими успехами в чужих краях, предвкушая сочувственный прием на родине». Уже на пути в Россию, в 1844 году, Айвазовский сделал остановку в Амстердаме, где организовал экспозицию части своих работ. В Голландии – на родине марин – за высокое мастерство и поэтичность живописи ему было присуждено почетное звание члена Амстердамской Академии художеств.
Айвазовский гордился европейским признанием своего таланта и радовался накопленному опыту. Самый глубокий отпечаток на все его последующее творчество наложили природа и искусство Италии. Иван Константинович воспринимал их как неподдельные образцы красоты. На протяжении всей жизни он возвращался к написанию «итальянских» полотен. В душе художника рядом с родной Феодосией и Черным морем прочно, на всю жизнь, занял свое место Неаполитанский залив.
Мечты Айвазовского-художника сбылись – ведь если обычно академические пенсионеры привозили из заграничных командировок свежие впечатления, новые картины и отточенное мастерство, Иван Константинович вез в Россию всемирное признание и славу.
Триумф на родине
В 1840 году из Петербурга в Италию уезжал подающий надежду молодой художник, а спустя четыре года вернулся признанный всей Европой живописец. Айвазовскому всего 27 лет, в его творческом багаже около 50 больших картин, и он уже член нескольких европейских художественных академий, человек с именем. В первую очередь возвращение Ивана Константиновича торжественно отметили у Брюллова и у братьев Кукольников, где собрался почти весь литературный и художественный бомонд. Это были люди, близкие ему по духу, которые поддержали его в трудные годы, а теперь искренне радовались его успехам.
Вернувшись в Петербург, Айвазовский обнаружил, что мода на него неоднократно возросла. После итальянского успеха петербургские аристократы согласны были платить за его картины огромные деньги.
Для всей России возвращение Айвазовского стало триумфом отечественного искусства, и ему оказали должный почет, удостоив множества регалий. Первой наградой, врученной художнику в июле 1844 года, стал орден Святой Анны 3-й степени, который в то время вручался только офицерам за конкретный подвиг или участие в определенном сражении. Нужно сразу заметить, что любая деятельность в области искусств в дореволюционной России считалась делом частным, а потому получение орденов художниками в те годы было явлением редким. А вот создание живописных полотен по заказу правительства рассматривалось как род государственной службы. Но в тот момент Иван Константинович на службе еще не состоял. Только в конце сентября того же года он был причислен к Главному морскому штабу в звании первого живописца с правом носить мундир Морского министерства «с тем, чтобы звание сие считать почетным…», а Совет Петербургской Академии художеств единогласно присвоил ему звание академика «по части живописи морских видов».
Впоследствии Айвазовский неоднократно был награжден различными российскими и иностранными орденами. До наших дней дошел один из парадных, с наградами, портретов «поэта моря». Конечно, художник надел не все ордена, они просто не поместились бы на сюртуке – ведь он имел все высшие награды России, например «Белого Орла» и «Александра Невского», не говоря уже о «Владимирах» и «Аннах». В награду к 60-летию художественной деятельности он получил орден Св. Александра Невского, серебряную звезду с вензелем и надписью «За труды и Отечество», которая символизирует всю жизнь Айвазовского. И трудам он отдавался самозабвенно, и Отечеству на благо служил – стоит только вспомнить его полотна, воспевающие русский флот. Кроме того, живописец был удостоен наград многих иностранных государств: Франции, Греции, Турции, герцогства Вюртенбергского.
Айвазовскому был поручен большой правительственный заказ – написать виды русских портов и приморских городов на Балтийском море: Кронштадта, Петербурга, Петергофа, Ревеля. Художник отдался этой работе с неутомимой энергией и удовольствием. За выполнением заказа и ряда других полотен пролетела зима 1844/45 года. Картины этой серии отличаются документальной точностью и поэтической одухотворенностью. Наиболее известны из них «Кронштадтский рейд», «Форт Меншиков», «Свеаборг» и «Ревель» (все 1844 г.). На полотне «Ревель» мастер изобразил панораму города, увенчанную шпилями зданий, с моря, поэтому на переднем плане величаво плывут военные корабли под белыми парусами и рыбацкие лодки. Вся композиция выдержана в близких по тону оттенках, что придает ей лирическое настроение.
