Святослав Рыбас - Генерал Кутепов
Подъем благосостояния. Развитие кооперации. Рост урожаев. Расширение народного образования. Земледельческий прогресс.
Старый "пугачевский" социализм отходил в прошлое. И хотя Столыпин уже покоился в Киево-Печерской Лавре, в стране укреплялась основа здорового развития, опирающаяся на крестьян-собственников.
Кутепов слушает дерзкую молодежь, посмеивается...
Он уверен в том, что хорошее, родное, русское возьмет верх.
Санкт-Петербург. Угол Финского залива. Дальше - Кронштадт, крепость и флот. Еще дальше Балтика, Северное море, Германия, Англия, Франция.
А здесь - Россия.
Англия воевала с Россией только однажды, в Крымскую войну, после чего Россия уже никогда не возносилась на былую высоту. В других же войнах и конфликтах "владычица морей" со стороны искоса наблюдала за российскими попытками прорвать турецкие запоры на Босфоре и Дарданеллах и за борьбой на Дальнем Востоке.
В Крымской, русско-турецкой, русско-японской войнах, в боснийском конфликте 1909 года, в Балканских войнах 1912-1913 годов Англия стояла на страже своих интересов. Против России.
Однако усиление Германии, ее обширная морская программа и продвижение в зоны интересов Англии поставили перед последней серьезный вопрос: кого считать главным соперником?
Политика России выглядела так: союз с Францией, хорошие отношения с Германией, сдержанные - с Австрией, соперничество с Англией повсеместное, неприязненные - с Японией.
По инициативе Англии завязались переговоры по Тибету, Афганистану и Персии. Они шли в глубокой тайне, завершились подписанием в августе 1907 года соглашения, разделившего сферы влияния. Противостояние в Азии "медведя" и "кита" заканчивалось. К чему это должно было привести?
Все понимали: последствия должны проявиться прежде всего в Европе. Мало кто, впрочем, догадывался, что Англия начала политику окружения Германии, которая в конце концов высекла искру войны.
Именно в 1907 году началось расхождение и охлаждение между Петербургом и Берлином.
Россия отворачивалась от азиатских просторов, поворачивалась к европейским разломам. Либеральная интеллигенция приветствовала перемену, видела в сближении с Англией путь к "демократии", тогда как в дружбе с Германией - "реакцию".
Этот поворот вскоре должен был определить и судьбу Кутепова, а затем и перевернуть весь мир. Огромный маятник качнулся от маньчжурских границ к галицийским и прусским.
И вот что поразительно! Николай II и Столыпин стремились укрепить государственные позиции в Азии, что и позволяло очень выгодное англорусское соглашение, Столыпин даже употребил в думской речи о проекте Амурской железной дороги сильнейший образ истекающего кровью двуглавого орла, у которого отсекли обращенную к Востоку голову. Но несмотря на такую позицию двух главнейших руководителей России, ее внешняя политика получила иное направление.
На Царьград!
Конечно, никакого Царьграда вслух не называли, но направление указывалось то самое, старинное, уже залитое кровью и осененное былой славой.
"Для создания Великой России есть только один путь: направить все силы на ту область, которая действительно доступна реальному влиянию русской культуры. Эта область - весь бассейн Черного моря, т. е. все европейские и азиатские страны, выходящие к Черному морю". Так писал Петр Струве в "Русской мысли" в начале 1908 года.
Маятник достиг предела и обрушился.
Тогда мало кому могло прийти на ум воспоминание о переустройстве европейских союзов, начатое тринадцать лет назад. Ужасная Германия, пугавшая морского властелина, и страшный царизм были обращены из великанов в жалких карликов. "Я не знаю, найдется ли в мировой истории пример большего ослепления, чем взаимное истребление русских и немцев ради выгоды англосаксов", - признался адмирал Тирпиц в своих воспоминаниях.
Если бы в наших руках оказалась машина времени и мы бы перенеслись в те времена, когда принимались перевернувшие нашу жизнь решения! Мы, конечно, остановили бы германского канцлера Бетман-Гольвега, наивно полагавшего, что Англия не примет участия в военных действих из-за Сербии. Мы поддержали бы колеблющегося Николая II не желающего начинать войну и объяснили бы "военной партии" в Петербурге, что благоразумнее повторить еще раз вариант "боснийского кризиса", в котором Россия воздержалась от крайних мер, чем ставить на карту судьбу страны. Мы бы сделали все, чтобы спасти Россию. И тогда история двадцатого века пошла бы по другому пути. Без Ленина, Сталина, Гитлера, без возвышения Соединенных Штатов. И с другой Россией.
Сегодня нам остается только мечтать о машине времени! Мечты эти, увы, несбыточные, но что бы мы сказали, если бы узнали, что еще до начала войны существовал документ, предупреждавший обо всех основных грядущих потрясениях?
В феврале 1914 года П. Н. Дурново, член Государственного Совета, консерватор по взглядам, представил Николаю II записку. Вот ее разделы:
1. Будущая англо-германская война превратится в вооруженное столкновение между двумя группами держав.
2. Трудно уловить какие-либо реальные выгоды, полученные Россией в результате ее сотрудничества с Англией.
3. Жизненные интересы Германии и России нигде не сталкиваются.
4. В области экономических интересов русские польза и нужды не противоречат германским.
5. Даже победа над Германией сулит России крайне неблагоприятные перспективы.
6. Борьба между Россией и Германией глубоко нежелательна для обеих сторон, как сводящаяся к ослаблению монархического начала.
7. Россия будет ввергнута в беспросветную анархию, исход которой трудно предвидеть.
8. Германии в случае поражения предстоит перенести не меньшие социальные потрясения.
9. Мирному сожительству культурных наций более всего угрожает стремление Англии удержать ускользающее от нее господство над морями.
Дурново предвидел весь ход катастрофы: "Главная тяжесть войны выпадет на нашу долю. Роль тарана, пробивающего толщу немецкой обороны, достанется нам... Война эта чревата для нас огромными трудностями и не может оказаться триумфальным шествием на Берлин. Неизбежны и военные неудачи - будем надеяться, частичные - неизбежными окажутся и те или другие недочеты в нашем снабжении... При исключительной нервности нашего общества этим обстоятельствам будет придано преувеличенное значение... Начнется с того, что все неудачи будут приписываться правительству. В законодательных учреждениях начнется яростная борьба против него... в стране начнутся революционные выступления... Армия, лишившаяся наиболее надежного кадрового состава, охваченная в большей части стихийно общим крестьянским стремление к земле, окажется слишком деморализованной, чтобы послужить оплотом законности и порядка. Законодательные учреждения и лишенные в глазах населения оппозиционно-интеллигентские партии будут не в силах сдержать расходившиеся народные волны, ими же поднятые, и Россия будет ввергнута в беспросветную анархию, исход которой не поддается даже предвидению".
