Уильям Бриджмэн - Один в бескрайнем небе
Концом своего детства я считаю тот день, когда во время одной из прогулок к старому дому в каньоне я увидел группу рабочих, сносивших его, чтобы расчистить место для новой дороги. Это было много лет назад.
Глава V
Лето кончалось — стоял конец августа, когда я получил телеграмму. Она лежала под дверью, и я увидел ее, вернувшись с океана после длительного заплыва.
«Просим связаться с нами, когда вам будет удобно. Летно-испытательная станция Дуглас Эркрафт Корпорейшн. Санта-Моника».
Предложение фирмы Дуглас, вероятно, было результатом моих разговоров с Бобом Брашем — однокашником по Пасаденскому колледжу. Он служил главным летчиком-испытателем отделения этой фирмы в Санта-Монике. Уже несколько месяцев я не имел от Боба никаких вестей.
Возможно, вопрос о будущем теперь временно решится. Я бросил летное дело, но об испытании самолетов знал очень мало. Для меня это новая область, но пока не найдется другого занятия, можно попытаться.
Телеграмма призывала меня вернуться в авиацию, и должен сказать, я с удовольствием думал о том, что снова заберусь в кабину самолета. В конце концов мне не повредит, если я пойду и узнаю, что они могут предложить.
Вскоре после полудня я уже ехал вдоль океанского берега, мимо каньонов, выходящих к океану: Лас-Флорес, Лас-Тунас, Топанга; мимо Санта-Инес, где у океана оканчивается бульвар Сансет, начинающийся в центре Лос-Анжелоса; мимо каньона Санта-Моника; мимо обдуваемого ветром Гринвич-Виллидж в Южной Калифорнии, где начинается город Санта-Моника. Поворот — и еще восемь километров через район, где сдаются дешевые квартиры, и вот в центре этого района аккуратно оштукатуренных домов я замечаю здания авиационной компании Дуглас. Эти здания, на этаж выше жилых домов, тянутся целых десять кварталов.
В небольшом пустом вестибюле сидел за столом дежурный полицейский. Он проверил и убедился, что меня действительно должны принять. Я расписался, и к моему пиджаку был прицеплен значок посетителя. Затем через весь завод меня повели на второй этаж в испытательный отдел.
Завод фирмы Дуглас напоминает рассеченный пополам лабиринт. На одной стороне расположен сборочный конвейер, разбитый ангарными стенками на обширные секции; на другой стороне — узкие коридоры из временных стенок. Стенками, которые примерно на половину не доходят до потолка, помещения делятся на крошечные кабины. Коридоры расходятся от темного центрального холла и идут через весь завод. Местами они переходят в большие, длинные помещения, сплошь заставленные столами.
Потолки над столами очень высокие, как в ангарах, но кажутся вдвое меньше благодаря симметрично расположенным лампам дневного света, холодный лунный свет которых равномерно освещает зал, лишенный окон. Здесь размещается технический отдел и конструкторское бюро. Для высшего начальства отгорожены комнатки, прилепившиеся к стенам.
Пройдя через технический отдел, я попал в другой, отгороженный и изолированный ангар, где с левой стороны висела вывеска: «Вход воспрещен — объект Х-3».
Здесь проводились совершенно секретные работы. Тонкие деревянные стенки, загораживавшие этот объект, были в два раза выше остальных стенок.
Я поднимаюсь по лестнице на второй этаж, прохожу мимо другого полицейского. Такие же временные перегородки отделяли друг от друга комнаты испытательного отдела. Справа от меня был кабинет, куда я направлялся: летный отдел А-853.
Я представился секретарше — она сидела за невысоким барьером, который отделял ее от большой комнаты, заставленной столами, — это была комната для летчиков. Она наградила меня ослепительной улыбкой и кивком головы показала, что я могу пройти через открытую дверь в кабинет. За столом сидел плотный, крепко сложенный, лысеющий человек. Он встал, мы обменялись рукопожатием.
— Садитесь, Билл, я Билл Моррисей, помощник Боба. Он сейчас отдыхает в Канаде, но перед отъездом он говорил, что вы, пожалуй, были бы отличным помощником Брауни на заводе в Эль-Сегундо.
— Как поживает старина Брауни?
— Прекрасно. Вы знаете, чтобы мы смогли послать вам телеграмму, Луис целую неделю разыскивал вас. — Моррисей украдкой посмотрел на меня. — Расскажите о себе.
Рассказ о девяти тысячах летных часов занял пять минут. Помощник главного летчика-испытателя ничего не сказал.
— Пойдемте, сделаем контрольный полет, — предложил он.
Аэродром находился в самом конце длинного завода фирмы Дуглас, там, где последний ангар в ряду скленных зданий выбрасывал с конвейера новенькие четырехмоторные транспортные самолеты. А наверху, куда вела крутая лестница, располагались летная и дежурная комнаты.
Снова я ученик. Мне придется повторить урок учителю, который будет внимательно слушать и улавливать малейшую неуверенность в ответе. И вдруг до тонкостей знакомое дело вызвало у меня какую-то неуверенность. Такое чувство бывает, когда ешь, а на тебя пристально глядят со стороны.
Мы взобрались в DC-3. Привет, старый приятель!
— Поднимитесь на три тысячи метров. Поставьте один из винтов во флюгерное положение и произведите посадку на аэродром.
На высоте три тысячи метров мы проделали все аварийные манипуляции. В определенной последовательности, что достигается многолетней практикой, были передвинуты рычаги; это делалось с учетом времени и в зависимости от звука работы двигателя.
— Полет недурной. — Моррисей был удовлетворен, но эта проверка не произвела на него особого впечатления. Его повседневная работа состояла из неприятностей; он «продавал» самолеты. — Поезжайте в Эль-Сегундо и повидайте там Брауни. Передайте старику привет. Он выпустит вас на самолете AD. На нем вам и придется летать. Боб позвонит, когда вернется из отпуска.
AD — одномоторный штурмовик, а я привык летать на четырехмоторных самолетах. Это мало соответствовало моим ожиданиям, но я решил идти до конца.
Завод в Эль-Сегундо находится в пятнадцати километрах от Санта-Моники и распланирован примерно так же. Только его аэродром — часть международного аэропорта Лос-Анжелоса — отдален от завода и используется одновременно другими авиационными компаниями, имеющими заказы на палубные истребители и пикирующие бомбардировщики ВМС, в то время как громадный завод в Санта-Монике выпускает главным образом гражданские самолеты.
* * *При входе на аэродром я назвал полицейскому свою фамилию, и мне разрешили пройти. Лаверн Брауни, с которым я должен был встретиться, сидел за столом в небольшой продолговатой комнате. На двери почему-то висела табличка: «Загородный клуб».
