Вадим Эрлихман - Робин Гуд
Популярность Робин Гуда в эпоху Тюдоров была так велика, что авторы того времени вставляли его имя в свои переводы античных классиков, делая тем самым разбойника современником Ахилла и Энея. Тогда же начали активно записываться и издаваться посвященные Робину баллады. Около 1600 года был составлен их большой сборник, названный «манускриптом Слоуна» (Sloane MS 780) по имени его владельца, известного коллекционера и основателя Британского музея Ханса Слоуна (1660–1753). Сборник предваряла прозаическая «Жизнь Робин Гуда» — первое жизнеописание разбойника, составленное неизвестным автором исключительно по данным баллад.
Позже, около 1650 года, появился сборник, известный под именем «фолианта Перси», куда в числе прочих фольклорных памятников вошли семь баллад о Робин Гуде в старых и весьма интересных вариантах. Еще позднее, около 1675 года, был написан так называемый «манускрипт Лесников» (The Forresters Manuscript), названный в честь открывающей его баллады «Робин Гуд и лесники». В 1993 году он возник из небытия на книжном аукционе, откуда попал в библиотеку Британского музея, а позже был издан с комментариями ведущего современного робиноведа Стивена Найта. В этот сборник входят 22 баллады о Робине, многие из которых отличаются от известных вариантов названиями или деталями текста. Открытие этого манускрипта доказывает, что в частных коллекциях Англии и других стран еще могут отыскаться тексты новых баллад, вносящих ясность в биографию легендарного разбойника.
В елизаветинскую эпоху образ Робин Гуда как бы раздвоился: с новым безобидным весельчаком соседствовал старый, грозный народный мститель, о котором по-прежнему вспоминали судьи и подсудимые на политических процессах. В 1603 году бывший фаворит Елизаветы Уолтер Рэли, отданный под суд новым королем Яковом I, воскликнул на допросе: «Не странно ли, что меня притащили сюда, словно Робин Гуда или Джека Кэда?!» Два года спустя первый министр Роберт Сесил назвал «Робин Гудами» участников знаменитого Порохового заговора. Ранее то же прозвище получили ирландцы, выступившие против занятия их земель английскими поселенцами: «Люди из семейства Мак-Ши, беззаконные сыновья лорда Рока и другие стали Робин Гудами и убили нескольких поселенцев, бежав после этого в отдаленные леса и пустоши»[29].
В Эдинбурге в 1561 году «Робин Гуд», под именем которого выступал мясник Джордж Дюрье, стал зачинщиком беспорядков, направленных против феодальной знати. Современники утверждали, что мятеж стал следствием попыток властей запретить «Робингудовы игрища». В 1578 году шотландский король Яков VI все-таки подписал закон, запрещавший «все нечестивые представления о Короле мая, Робин Гуде и прочих, устраиваемые в месяце мае в хлевах, школах и других местах». Правда, поводом для этого стали не народные волнения, а протесты пуритан против «нечестивой языческой забавы». Реформаторы церкви грозили небесной карой всем, кто рассказывает или играет на сцене «лживые сказки» о Робине и его стрелках. Еще в 1528 году переводчик Библии Уильям Тиндал осуждал тех, кто «вынуждает вас читать о Робин Гуде, Бивисе Хэмптонском, Геркулесе, Гекторе и Троиле в тысячах басен о любви, ревности и вражде, беспредельно порочных и пагубных для молодежи». В подобных филиппиках Робин всегда ставился в один ряд с самыми знаменитыми героями романов, включая (опять-таки) короля Артура, что красноречиво говорит о его популярности в то время. Тем громче были обвинения пуритан, не желающих, чтобы какой-то разбойник равнялся славой с героями Священного Писания.
Однако заставить жителей Британии забыть Робин Гуда было не так-то просто — к тому времени имя знаменитого разбойника разнеслось по всему острову от края до края. Об этом говорит количество географических названий, связанных с его именем: их почти 140, и по этому показателю Робин превосходит самого Артура. В Глостершире и Дербишире есть «холмы Робин Гуда», в Ланкашире — «колодец Робин Гуда»; такие же колодцы имеются в Шервуде и Барнсдейле. Древний межевой камень в Линкольншире носит имя «крест Робин Гуда», пещера близ Ноттингема — «стойло Робин Гуда», скала в Хоупдейле — «стул Робин Гуда», ущелье в Чэтсуорте — «прыжок Робин Гуда». Знаменит шестисотлетний «дуб Робин Гуда» в Шервудском лесу, в ветвях которого разбойники будто бы подстерегали путников — сегодня эти ветви подперты множеством жердей, чтобы драгоценная реликвия не рухнула. Но и в других областях Британии самые старые и могучие деревья носят имя Робина, хотя всем известно, что он никогда не бывал в тех краях.
Первые «робингудовские» названия были зафиксированы еще в XV веке на севере Англии, но их немало и в других частях страны. Знаменательно, что они практически отсутствуют в кельтских областях — горной Шотландии, Уэльсе и Корнуолле. Это значит, что данные названия тесно связаны с англосаксами. А вот связь их с историческим Робин Гудом, если он действительно жил в промежутке между XII и XIV веками, весьма сомнительна. В то время дать свое имя объектам, разбросанным по всей стране, могли могучий король, прославленный святой, но никак не атаман разбойников, даже самый удачливый и ловкий. Вывод один: имя Робин Гуд первоначально принадлежало какому-то обладающему широкой популярностью мифологическому герою и только потом было присвоено реальным человеком — или людьми.
Эту точку зрения разделяют сегодня большинство историков. Еще в 1907 году сэр Сидней Ли в статье о Робин Гуде в «Оксфордском национальном биографическом словаре» писал: «Вряд ли можно сомневаться в том, что, как и в похожем случае с Рори-из-Холмов в Ирландии, имя первоначально принадлежало мифическому лесному эльфу, занимавшему видное место в английском и шотландском фольклоре. Впоследствии английские сочинители баллад и рассказчики историй применили его к какому-то разбойнику, который устроил свой дом в лесах или на болоте, достиг превосходного мастерства в стрельбе из лука, отвергал суровые законы о пользовании лесными угодьями и тем самым снискал расположение у простонародья»[30]. Довольный своей проницательностью ученый муж не заметил, что своим вердиктом не решил загадку Робин Гуда, а лишь разделил ее на две не менее сложные. Первая — кем был тот разбойник, которого народ наделил легендарным прозвищем? Вторая — какой именно «эльф» стал его прототипом?
В поисках ответа на второй вопрос мы должны обратиться к прозвищу хозяина Шервуда — hood. Оно означает не только «капюшон» — на северном диалекте так же называли лес (wood), и не случайно это слово постоянно, начиная с первых фрагментов баллад, рифмуется с именем Робин Гуда. Но герой не мог называться просто «лесом», у него явно было другое имя. В своих комментариях к балладам Фрэнсис Чайлд вспомнил о старинном английском обычае скакать в праздник Рождества на деревянных лошадках (hobby-horse) — точнее, палках с лошадиными головами. Этот обычай назывался hoodying, причем в некоторых графствах человек, сидящий на «лошади», держал в руках лук и стрелы.
