Вольфганг Акунов - Каппель. В полный рост.
«Мертвая голова» и черный цвет мундиров
Скажем, кстати, несколько слов по поводу самой эмблемы «череп и кости», одного из древнейших символов в истории человечества, носящего, тем не менее, в глазах многих наших соотечественников и современников, дезориентированных злонамеренной пропагандой или же попросту страдающих от недостатка элементарных знаний, достаточно одиозный и зловещий характер. В 1999 году, в преддверии «Миллениума», в смоленском издательстве «Русич», в серии «Мир в войнах», вышел перевод книги английского автора Г. Уильямсона «СС — инструмент террора».
Уважаемый автор предисловия к русскому изданию книги об «ордене под мёртвой головой», М. Рабинович, счел необходимым подчеркнуть: «Кошмарный сон оборачивается явью: юнцы и пенсионеры в…форме, украшенной самым зловещим из символов, известных в истории, снова маршируют и в Центральной Европе, и в Прибалтике, и — верить ли своим глазам? — в России». Между тем, символ «мёртвой головы», то есть «череп и кости», несравненно более древний, чем СС и чем породивший эти самые СС германский национал-социализм, отнюдь не является каким-то исключительным изобретением разработчиков нацистской и протонацистской символики.
Достаточно вспомнить пример из сравнительно недавнего прошлого, ставший почти хрестоматийным. В бесчисленном множестве мемуаров советских времен ушедшие на покой участники гражданской войны в Испании вспоминали одно и то же. Вот испанским республиканцам демонстрируют «культовый» советский фильм «Чапаев». Наступает кульминационная сцена — «психическая атака» русских белых офицеров-«ударников» под чёрным знаменем с белым черепом и костями — и вот заполнившие кинозал испанские республиканцы начинают с криками: «Фашисты!» палить в экран изо всех стволов. Совершенно ясно, что для советского и — шире — большевицкого и вообще «левого» сознания той далёкой эпохи «череп и кости» однозначно символизировали абсолютное зло.
Поэтому нет ничего удивительного в том, что советское сознание невольно (или вольно) ассоциировало русских «фашистов»-белогвардейцев с немецкими «фашистами»-эсэсовцами. Общий стиль распознавался сразу, пусть даже на подсознательном уровне. Как сейчас помню эпизод из купленной мне родителями в далеком детстве в Феодосии книжки «Витя Коробков, пионер-партизан» (фамилию автора, к сожалению, память не сохранила), где описывалось, как из немецкой автомашины «выскочил долговязый офицер с черепом на рукаве. «Эсэсовцы!» — пронеслось в мозгу у Вити…» — хотя череп на рукаве носили русские «корниловцы» и прочие «ударники чапаевских времен», эсэсовцы же (кроме чинов отрядов «Мертвая голова», охранявших концентрационные лагеря), носили череп на головных уборах, а — не череп, а орла со свастикой-коловратом в когтях.
Со временем дело зашло так далеко, что в книге очерков по истории России (для иностранцев) «Истоки истории» (Москва, Высшая школа, 1989 г.), вышедшей из-под пера ныне покойного профессора Н.Н. Яковлева (того самого, которому ныне покойный академик А.Д. Сахаров прилюдно влепил пощёчину за нелестные отзывы о своей жене в другой книге того же профессора, «ЦРУ против СССР»), даже тевтонские рыцари (!) в битве на Чудском озере (в 1242 году!) выступают под «чёрным знаменем с белым черепом и костями»! Настолько символ черепа с костями в эпоху «развитого социализма» стал ассоциироваться в советском сознании с чем-то изначально враждебным и чуждым, став своего рода «антисимволом».
Между тем, череп и кости, как наиболее стойко противостоящая тлению, то есть разложению, и в наименьшей степени поддающаяся разрушению органическая ткань, в большинстве древних культур издавна символизировали способность к телесному возрождению, жизненную энергию и силу духа, отнюдь не являясь, вопреки широко распространенному заблуждению, символом устрашения, разрушения и смерти. Этот мрачный смысл вкладывался в него, как мы увидим далее, только анархистами и большевиками в период Октябрьского переворота, последующего периода «красного террора» и гражданской войны 1917–1922 годов в России.
Не случайно большевицкий литератор Артём Весёлый (в период сталинской «большой чистки» сам попавший под «Красное колесо», которое так усердно помогал крутить в кровавые годы российской Смуты!) живописуя революционный разгул в своём романе-хронике «Россия, кровью умытая», писал: «В станицу отряд входил под черным знаменем, на котором светлыми шелками были вытканы скрещенные кости, череп, восходящее — похожее на петушиный гребешок — солнце и большими глазастыми буквами грозные слова: СПАСЕНЬЯ НЕТ. КАПИТАЛ ДОЛЖЕН ПОГИБНУТЬ».
Символ «череп и кости» пользовался широчайшим распространением как раз в России со времен крещения древней Руси Святым Равноапостольным князем Владимиром, если не раньше. В этом проще простого убедиться, зайдя в любой христианский храм (причём даже не обязательно в православную церковь — западные летописцы засвидетельствовали существование в 1176 году в Иерусалиме духовно-рыцарского «Ордена Благой Смерти», члены которого носили поверх доспехов чёрные плащи с белым черепом и костями на правом плече!), где, рассмотрев повнимательнее изображения на Распятии, мы почти всегда увидим в основании Голгофского креста этот самый «зловещий» символ — череп и кости.
Дело в том, что, по христианскому Священному преданию, место для распятия Спасителя было промыслом Божьим выбрано как раз там, где покоились бренные останки, то есть череп и кости, прародителя рода человеческого — Адама. Поэтому Голгофа (в переводе с арамейского языка — «Лысый череп») именуется еще Краниевским (в переводе с греческого буквально «черепным»), или Лобным, местом. По легенде, кровь и вода, истекшие из ребра распятого Христа — «нового Адама» — прободённого копьем римского сотника Лонгина, с целью убедиться в смерти осуждённого на крестную муку, пролившись на кости «ветхого Адама», чудесным образом омыли его от грехов, что явилось символическим прообразом последовавшего вслед за тем в течение трёх дней — с пятницы до воскресенья — сошествия Христа во ад, с целью вывести оттуда в рай ветхозаветных праведников, начиная с Праотца Адама.
Поэтому череп и кости, именуемые на Руси издревле «Адамова голова», вошли в христианскую и, в том числе, православную религиозную символику как знак жертвенной смерти во имя грядущего спасения через воскресение к вечной жизни. Вот почему «адамова голова» украшает не только распятия в христианских храмах — своеобразные «модели Голгофы» — но и нательные кресты, и облачения схимников — монахов, принявших сугубый постриг, как бы «заживо легших в гроб», дабы возродиться из него к жизни вечной.
