Давид Драгунский - Годы в броне
Поздно вечером мы возвращались в батальон. Прижавшись друг к другу, молча слушали тихое урчание мотора. Мысли снова возвращались к тому, что слышали сегодня на лесной поляне.
Как всегда, растормошил нас неугомонный Москалев.
- Товарищ комбат, на кого похож наш генерал?
- В самом деле, - очнулся от своих мыслей Ткачев, - наш командир дивизии кого-то напоминает...
Остаток пути прошел в шумных спорах. Москалев сравнивал Коваленко с Раевским и Багратионом, Ткачев - со Щорсом, а мне генерал Коваленко напоминал бесстрашного комиссара полка Пожарского, который погиб в боях на озере Хасан.
Ошибка
Под вечер к нам заехал генерал Коваленко. Он возвращался от командарма. Дивизия получила новую задачу.
- В чем она заключается? - осторожно спросил я комдива.
- Задача остается прежней: ни днем ни ночью не давать врагу покоя.
Генерал сидел на брезентовом стульчике, окруженный танкистами. Тихим уставшим голосом он рассказывал о положении на нашем Западном фронте.
- Танкисты будут действовать? - спросил Ткачев. Генерал отрицательно покачал головой:
- Туго без вас, но с недельку продержимся.
Узнав от Дмитриева об эвакуации с поля двух подбитых танков, Коваленко схватил его руку и долго тряс ее.
- Вы понимаете, что значат в такое время два танка?
- Конечно понимаем, иначе не рисковали бы жизнью.
- Сколько у вас машин в строю?
- Одиннадцать.
- Это не так уж мало, комбат. Но я вас все равно придержу. В конце месяца вы будете нужны до зарезу.
Командир дивизии обошел все роты, выпил крепкого чая и отбыл на свой командный пункт.
После этого посещения прошло не больше суток, и от Глебова поступила новая команда: быть готовыми к боевым действиям.
- Что-то случилось на передовой, - вздохнув, заметил Ткачев.
Танки выползли из своих капониров, заняли лесную поляну и выстроились в колонну. Надвигалась ночь. В лесу она казалась особенно мрачной.
В тревожном молчании танкисты ожидали приказа. Второй день не работала телефонная связь. Штаб дивизии переместился на новое место, и начальник связи, наверно, забыл о существовании танкового батальона.
Поздно ночью к опушке леса подкатил громыхающий мотоцикл. Из коляски вывалился человек, спросил, где комбат, и взволнованно протянул мне конверт.
Коханюк фонариком осветил бумагу. Это был приказ: "Выйти в район Есеной и не допустить выхода немцев в тыл".
- Чего вы нервничаете? - спросил я офицера связи, который доставил приказ.
- Немцы прорвали фронт, я едва добрался до вас.
- В чьих руках Батурино?
- Не знаю.
Я понял, что толку от этого человека не добьюсь, и приказал начать движение.
Головной танк помчал нас с Ткачевым на юг. Колонна сильно растянулась на неровной, извилистой дороге.
Вторая записка комдива настигла нас недалеко от Батурино. "Нигде не останавливаться, до рассвета быть на месте!" - гласила она.
Ткачев дернул меня за рукав:
- Давай разберемся в обстановке. Почему навстречу нам движутся люди?
Остановили группу бойцов. Старшим оказался командир стрелкового взвода.
- Что случилось?
- Фронт прорван, немцы вышли нам в тыл, они уже в Батурино.
- И много их?
- А кто его знает...
- Почему отходите?
- Приказ комбата.
Я выскочил из танка, за мной спрыгнул Ткачев.
Взводному приказал следовать за нами.
Впереди темными бугорками обозначались дома Батурино.
Навстречу нам из поселка бежали бойцы, мчались подводы и санитарные машины. Слышалась беспорядочная автоматная и винтовочная стрельба.
Увидев танки, люди на дороге шарахнулись в сторону, многие залегли в кюветы.
Кто-то закричал:
- Немецкие танки!
В нашу сторону полетели снопы трассирующих пуль. Головная машина остановилась, к ней подстроились остальные.
- Товарищи, вы ошиблись! Это советские танки! - во все горло стали кричать мы с Ткачевым.
Стрельба стихла. Меня обступили командиры танковых рот. Всех волновал один вопрос: что делать дальше?
Посоветовавшись с комиссаром, я объявил, что батальон будет выполнять приказ комдива: занять Есеную. Сказал это, и самого охватило сомнение: "А что, если Батурино действительно в руках противника? Вести бел пехоты ночной бой в довольно крупном населенном пункте бессмысленно. Нас всех перебьют". И вдруг меня осенило. Громко скомандовал:
- Выходи!
Зазвенели бронированные люки. Меня окружили танкисты.
- Водителям и наводчикам оставаться в танках, остальным - за мной в Батурино!
Наспех созданная рота, одетая в комбинезоны и танковые шлемы, вооруженная пистолетами и ракетницами, ускоренным шагом вошла в село. Танки, ведомые Коханюком, медленно ползли вслед за нами.
В поселке продолжалась стрельба, черные тени мелькали по переулкам, по улице неслись санитарные двуколки.
Как только в Батурино вошли наши танки, "пехотная" рота прочесала все вдоль и поперек. Фашистов в поселке не оказалось...
К рассвету мы добрались до своего района.
Нас встретил генерал Коваленко. Спросил, почему задержались. Я без утайки рассказал, какой конфуз получился в Батурино.
- Дыма без огня не бывает, комбат, - выслушав меня, сказал командир дивизии. - А сегодня в Батурино получилось форменное недоразумение.
От генерала я и узнал подробности ночного происшествия. Во второй половине дня на участок обороны прибыло пополнение. Нарушив маскировку, маршевые роты на глазах у противника стали вливаться в батальоны, находившиеся в первых траншеях. Мало того, командиры, прибывшие с пополнением, плохо представляли расположение наших подразделений и длительное время дефилировали вдоль фронта. Противник, естественно, заметил это необычное оживление на нашей стороне, немедленно открыл сильный минометный и пулеметный огонь. Позднее группа фашистских танков предприняла вылазку, контратаковала левый участок обороны и прорвалась в тыл одному из наших батальонов, который как раз проводил смену подразделений. И новобранцы растерялись...
- Выходите к реке, - приказал генерал, - и не допускайте выхода немцев. Заодно подкрепите танками нашу оборону. Уже одно ваше появление успокоит стрелков. Народ, в общем-то, обстрелянный. Не то что у Батурино. Там действовали новобранцы.
Танки, ведомые Коханюком, ушли на юг.
Мне было приказано остаться при штабе дивизии. Впервые за время боев я видел командира дивизии мрачным и крайне раздражительным. Не обращая на меня внимания, он устроил разнос Глебову и его штабу.
- Я не виню отходивших солдат, ими никто не управлял. Но как вы могли такое допустить?
Глебов чувствовал свою вину и не оправдывался. К счастью, на выручку подоспел оперативный дежурный.
