Хесуальдо - Артигас
Когда Элио вернулся из Испании и увидел создавшуюся обстановку, он немедленно начал принимать контрмеры. Испанские монополисты щедро субсидировали этого нового вице-короля, рьяно взявшегося за защиту монархии, и тех, кто в ней был заинтересован. Тотчас же после возвращения Элио закрыл все порты Восточной провинции, установил строгий контроль за реками, укрепил гарнизон в Колонии. Эти события были использованы патриотами для того, чтобы убедить Артигаса присоединиться к революции. Его брат Николас, его Кузен Мануэль и зять Вильягран отправились вместе с Бельграно в Парагвай, где некоторые из них проявили большое мужество в боях. Другой кузен Артигаса, Мигель Баррейро, человек очень одаренный, а также еще некоторые из родственников были тогда видными фигурами Национальной партии.
Все это повлияло на Артигаса, и, отбросив последние сомнения, он переходит в лагерь революции.
Об этом он сообщил только некоторым из близких ему офицеров, в частности Ортигера, с которым он сблизился еще во время совместной экспедиции во главе с Асарой. К тому же и Артигаса и другого известного военачальника Восточной провинции, Хосе Рондо, власти взяли под подозрение; их называли «тупамарос», по имени вождя индейцев Тупак Амару, который в XVIII веке поднял восстание против испанцев. Таким именем окрещивали тогда всех недовольных.
Когда произошел открытый разрыв Артигаса с его командиром Муэсасом, это было объяснено сначала как результат недисциплинированности отрядов Артигаса. В военном донесении за следующий месяц имелось лишь краткое упоминание: «капитан Хосе Артигас бежал 15 февраля текущего года». Другой офицер, майор Саласар, более подробно описал своим начальникам в Испании то, что произошло между Артигасом и Муэсасом.
«Однажды, — писал Саласар, — вызвал Муэсас капитана улан Хосе Артигаса и наговорил ему столько слов по поводу того, что кто-то из его солдат вошел в сад и съел какие-то фрукты, что сам вошел в раж и пригрозил, что арестует Артигаса. Конечно, Артигас пришел в ярость и вышел от Муэсеса, изрыгая проклятия. Артигас был душой всех военных кампаний, любимцем всех начальников; как только возникали какие-либо осложнения, его сразу же призывали в уверенности, что он успешно справится с любым заданием. Артигас обладал исключительным знанием местности, которую он изъездил во время постоянных походов против преступных элементов и португальцев. Все они дрожали, когда узнавали, что на них идет Артигас. И вот такого человека обругали и оскорбили. Он выбежал от Муэсаса, изрыгая проклятия, и тотчас же исчез. А затем случилось то, что по какой бы местности он ни прошел, везде он оставлял дух восстания».
Итак, Артигас бежал, и вместе с ним Ортигера, решивший покинуть королевскую службу, а также священник из Капилья Нуэва (Мерседес) Хосе Энрике де ля Пенья и негр, его раб. Они скрылись среди холмов, окружающих речушку Сан-Хуан, и начали готовиться к путешествию в Буэнос-Айрес. Местное население снабдило их превосходными конями. Через Мерседес, Пайсанду, провинцию Энтре-Риос они прибыли в город Санта-Фе, откуда, получив необходимые средства для дальнейшего путешествия, снова пустились в путь и в первые дни марта 1811 года прибыли в Буэнос-Айрес.
Отъезд Артигаса стал немедленно известен всей Восточной провинции; он был воспринят как сигнал для подготовки всеобщего восстания. С этого момента на местах стали появляться революционные очаги. К этому и стремились Национальная партия Монтевидео и Хунта Буэнос-Айреса.
Испанцы прекрасно понимали, кого они потеряли в лице Артигаса. Об этом писал майор Саласар в своих донесениях начальнику; об этом говорил в испанских Кортесах и депутат Суфриатеги в августе. Высказав свое удивление бегством Артигаса и его друзей, он сказал, что и Артигас и Рондо «достойны большего доверия и уважения за ту службу, которую они несли».
Прибыв в Буэнос-Айрес, Артигас предложил Хунте свое сотрудничество. Но к этому времени многое успело перемениться. Хунта переживала критический момент. За два с лишним месяца своего существования она утратила ту революционность, которая была ей присуща в дни, когда ею руководил Мариано Морено. Он провел гигантскую работу по осуществлению революционных мероприятий, которая не могла не вызвать сопротивления.
Морено разослал по всей территории военачальников и неустанно напоминал о необходимости срочной мобилизации народа, чтобы пробудить революционное движение в провинциях и разрушить опору феодальной реакции. Посланные им отряды одержали большую победу при Суипаче и расправились с абсолютистами.
В это время в Буэнос-Айрес прибыли депутаты провинциальных кабильдо, которые были избраны в соответствии с резолюцией, принятой на майской ассамблее. Военные победы и прибытие депутатов вернули силы растерявшемуся было Сааведре, и он решил, что именно сейчас следует освободиться от опеки секретаря Хунты Морено: кто знает, как пойдут дела, если он останется у власти. Сааведра заявил, что существование Хунты, избранной временно и в чрезвычайных обстоятельствах, излишне, и приготовился дать решающий бой группе патриотов во главе с Морено. Последний провокационный акт произошел вечером 5 декабря 1810 года на банкете, который военачальники устроили в связи с победой при Суипаче в честь Сааведры. Морено на банкет не был допущен. Пьяные офицеры предлагали Сааведре корону и провозглашали тосты за него как за «императора Америки». Все свидетельствовало о готовящемся заговоре. Морено в ту же ночь попытался арестовать Сааведру, но это ему не удалось.
Итак, наступление милитаризма против политики Морено и его самого — неподкупного «Секретаря правительства и войны» — было в разгаре. Реакция собрала против него все силы, и Морено был вынужден уйти со своего поста. Через несколько дней он отплыл в Европу и умер во время плавания. Его тело было опущено в море 4 марта 1811 года.
В эти-то дни в Буэнос-Айрес и прибыл Артигас, представ перед Хунтой с предложением служить делу революции.
Горячее стремление Артигаса пронести знамя свободы вплоть до Монтевидео, твердость и решительность его слов, видимо, обеспокоили консервативных членов Хунты, внушив им подозрение — не был ли он одним из последователей Морено?
Артигасу дали чин подполковника, и Хунта предоставила ему двести песо и полторы сотни солдат, «чтобы он испытал счастье». Для человека с такими данными и заслугами, как Артигас, это было мизерным; ему же это показалось «гигантским».
И вновь Артигас едет из Буэнос-Айреса в Энтре-Риос, чтобы сколотить войско из числа своих сторонников по обоим берегам реки Уругвай. В Ногойа, куда он приехал во второй половине марта, он решил задержаться, чтобы наладить связь с единомышленниками. К нему начали стекаться его солдаты- ополченцы, дезертировавшие из лагеря испанцев, и отсюда начал Артигас вести пропаганду среди своих соотечественников, призывая их к борьбе.
