Вернер Альбринг - Городомля. Немецкие исследователи ракет в России
Советсткие офицеры не приняли предложение Зенгера еще и потому, что такой самолет мог подойти к цели с очень незначительной скоростью, и может быть легко сбит.
Между тем я с очень большим сожалением понял, что истинные цели нашей работы отличаются от объявленных первоначально, а именно разработки ракет для нужд почты и для полетов на Луну. Задания были полностью направлены на военное применение, и я сознавал, что отказаться уже не могу, жребий брошен. Другой возможности для работы не было. При переходе из английской оккупационной зоны в советскую я перешел Рубикон. И к тому же я чувствовал себя лично обязанным моим симпатичным коллегам. Мы очень хорошо сработались, образовалась подвижная научная группа, любящая свою работу и, как и другие инженерные группы в подобной ситуации, верящая, что результаты ее разработок будут правильно и умно использованы руководством.
Время от времени нам требовалось проводить и фундаментальные научные исследования, и мы составили план проведения научно-исследовательских экспериментов для высоко выстреливающих ракет, наметив осуществить измерения космического излучения, фотографирование формирования облаков, исследования воздушных проб на химический и бактериологический состав.
Осенью 1946 г. господин Греттруп находился в зените свой карьеры. Институт в Блайхероде вполне мог бы называться «Центральным», он давно уже не был небольшой рабочей группой, работающей в нескольких комнатах. На предприятии к этому времени трудились около пяти тысяч сотрудников. По всей Тюрингии были развернуты отраслевые производства. Рабочие группы были в Нордхаузене и Земмерде, а в Леестене проводились экспериментальные исследования на двигателях ракет. Однако какого-то единого направления работ пока не просматривалось. Я качал головой, когда видел, что многие предприятия ракетной отрасли возрождаются при полном отсутствии сырья, необходимого для их производства. Советское руководство игнорировало требования ревностных немецких директоров.
На каждом возрождающемся подобным образом заводе начиналась борьба за руководство, погоня за властью. Сражались за кресло генерального директора, доходя до шельмования руководителя группы. Господин Греттруп в такой возне победил руководителя параллельного предприятия.
Побежденным оказался институт Рабе (это было старое кодовое название института ракетостроения), сотрудники этого института были переведены в центральное управление.
Но в нашем научно-исследовательском отделе, к счастью, господствовал мир.
Когда господин Вольф захотел взять на себя функции координирующего руководителя центрального отдела, это было воспринято всеми коллегами вполне естественно, поскольку он был самый старший и наиболее опытный. Господин Хох в своем отделе стремился собрать всех разработчиков систем управления. Несколько лет спустя, уже в Советском Союзе, он даже заменил господина Греттрупа на посту руководителя нашей группы. Надо сказать, что любая административная деятельность доставляет очень много организационных хлопот, при этом трудно отдавать все творческие силы научной работе. Хох отчетливо понимал, что пока в нем еще бьет ключ творческой мысли, принятие на себя функций руководителя подразделения — это всегда жертва, но все это можно расценивать и как продвижение вперед, если поток научной продуктивности иссяк. Став главным конструктором, Хох сказал мне в своей обычной ироничной самокритике: «Знаете, я умственно уже так заизвестковался, что подхожу теперь только для того, чтобы быть руководителем». Однако, он все-таки находил время и для новых предложений по улучшению систем управления.
При совместной деятельности нескольких научных подразделений нет смысла говорить о том, что какая-то из областей — аэродинамика, баллистика, управление или разработка двигателей — имеет приоритет. Нас, например, удивило, когда прежний руководитель отдела прочности на авиазаводе «Арадо» предложил центральной администрации план, по которому отдел прочности должен был занять центральное место, как земля в космологической системе Птолемея. Хороший коллектив сравним со здоровым организмом. Каждый его орган должен развиваться в соответствии с его определенными особенностями и функциями. В Блайхероде сохранился дисциплинарный приоритет научно-исследовательских отделов. Господин Греттруп решал проблемы совместной научной работы очень демократично. В отделы фундаментальных исследований, находившихся у него в подчинении, он назначил самостоятельных начальников, среди которых были такие исследователи, как например, доктор Рольф Коерманн, хороший знаток в области электрической измерительной техники.
Между тем культурная жизнь в маленьких городках Тюрингии в послевоенное время возрождалась, хотя и очень медленно. В городском театре Нордхаузена мы посмотрели драмы «Молодость» Макса Хальбеса и «Коварство и любовь» Фридриха Шиллера. В Блайхероде был даже симфонический оркестр. Театральные пьесы и концерты — все это было давно, давно забыто — еще со времен Геббельса, нацистского министра пропаганды, призывавшего к тотальной войне. С тех пор все театры и концертные залы были закрыты, деятели искусств призваны в армию или на военные заводы.
В выходные дни мы вместе с другими коллегами нашего отдела часто бывали в поместье Греттрупа в Тебре — но не как праздные посетители, а как помощники по уходу за землей и сбору урожая, получая за это право покупать яйца и овощи. Размышляя во время перерывов в работе о нашем положении, я очень удивлялся, что русские расположили конструкторское предприятие явно военного профиля так близко к границе Западной Германии.
Я разговорился с коллегами, и мы сошлись во мнении, что русское руководство рано или поздно может предложить нам продолжить работу в Советском Союзе. В тогдашней Германии, которой в соответствии с Потсдамскими соглашениями между державами-победительницами была запрещена собственная научно-исследовательская деятельность, многие инженеры надеялись получить работу за рубежом. Были и коллеги, которых такая возможность пугала. Когда осенью я приехал на авиазавод в Дессау с целью договориться об исследованиях модели ракеты А-4 в аэродинамической трубе (такая возможность наконец нам представилась), я встретил там своего старого знакомого господина Бориса фон Шлиппе, руководителя научного отдела. Я познакомился с ним в Ганновере, когда он читал лекции по аэродинамике и авиастатике в Технической высшей школе. Так вот, господин фон Шлиппе уже тогда боялся, что в один прекрасный день наша работа может принудительно закончиться в Советском Союзе.
